при нём на общем совете ватаги так решили. Но мальчишку надо поощрить, он на самом деле на тренировках выкладывается, да от обязанностей своих не отлынивает.
— Ладно, Миклуш, добавляй единичку в Дух. Если Иван с Агеечем что скажут, говори, что я разрешил. Но смотри, если услышу, что мужики на тебя жалуются, следующий статы улучшать будешь, как скажем. Понял?
— Понял, — пацанёнок кивнул с самым серьёзным видом. — Спасибо, бугор. Не подведу.
Ох, уж эта детская непосредственность. Ладно… Как первый же кристалл на ману добудем — ему отдам. Вдруг у мальчишки непросто детская блажь, а талант? Посмотрим. Там и в школу его определить можно будет, а потом, глядишь, и в академию. О ней, конечно, говорить рано, но задумываться уже стоит. Не всю же жизнь пацану по пустоши шляться, надеюсь, повезёт и в люди выбьется.
Обернувшись, я посмотрел на мужиков, пытаясь оценить их реакцию, на то, что опять влез в их воспитательный процесс. Иван демонстративно смотрел в сторону долины, усиленно пытаясь скрыть расползающуюся на лице улыбку, но заметив мой взгляд, еле заметно кивнул, мол одобряет. Агееч так и вообще улыбку не прятал и мне подмигнул. А вот широко раскрытые глаза гоблина, свидетельствовали о большом удивлении. Он пихнул Агееча вбок и шёпотом поинтересовался:
— Это сколько пострелу лет, что он уже шестой уровень взял? На вид совсем малой же.
— Полмесяца назад десять стукнуло. Так, что ты хочешь, он с нами у Горячих пещер тварей демонических бил. Не сам, конечно, но либо добивал, либо урон наносил, вот его Суть и награждала.
— Хм, может и мне вам одного пострела на воспитание отдать?
— Ну ты удумал! У нас тут школа воспитательная, что ли?
Я посмотрел в темноту долины, откуда всё ещё доносились грозные взрыкивания, недовольные взвизги и жалобный скулёж — стая доедала своих подранков. Волки отошли на такое расстояние, что даже благодаря зелью, я видел только неясные тени. О том, чтобы в них попасть из арбалета вообще речи не было.
— Эх, — невольно вырвалось у меня, — столько кристаллов потеряли.
— Голодные они, — пояснил Агееч. — Очень голодные. Волки, обычно, своих подранков и стариков берегут. Слышал, что да, рвут, случается, но гораздо дальше на север, где во время сезона дождей, снег идёт и землю толстым слоем покрывает. Там волки зачастую голодают. А тут всегда какую-нибудь поживу найти можно: мышей да сусликов. А эти разорвали… Видать, совсем им край пришёл.
Вот и подтвердились мои догадки.
— Бугор, — дёрнул меня за рукав Миклуш, — а что такое снег?
Хм, и как ребёнку объяснить, чтобы он понял.
— Когда на улице очень холодно капельки воды замерзают и становятся похожими на белые камешки… Только не круглые, а резные, на звёздочки похожие. Они на землю падают как дождинки и покрывают её словно ковром. А когда тепло становится — снег снова в воду превращается. Понятно?
Мальчишка кивнул. Но по его глазам я понял, что не очень. И у него сразу много других вопросов появилось, но задать их он не решился.
Тут меня озарила идея и я поспешил её озвучить мужикам:
— А если приманку, отравленную, по долине раскидать?
— Волки, что крысы, потраву чуют. Их так просто не проведёшь. Ещё и кучу сверху навалят, как бы в насмешку. Тут особые яды нужны, которые совсем без запаха или мясом подтухшим воняют — как такие делать я не знаю. Да и где ты столько приманки возьмёшь, а Гнарлак живность свою на неё пустить не даст.
— Не дам, — подтверждающе кивнул гоблин, — мне детишек и мужиков с бабами кормить надо. Потому всю живность сберегаю.
— Тогда, может, ты, уважаемый Гнарлак, яд какой подходящий знаешь? — мне не хотелось вот так сразу отказываться от этой идеи.
— Нет, — гоблин ответом совсем не порадовал, — такой яд мне не ведом.
— Ладно, — подвёл итог полусотник, — волки сегодня к ограде вряд ли сунутся. А значит, всем тут делать нечего. Идите, решайте, что завтра делать будем, да спать ложитесь. А я пока подежурю.
— Уважаемый Иван дело говорит, — поддержал его шаман. — Только и ты вместе с ними иди, а тут мои постоят. А то расслабились — один из дежурной двойки, глядя на вас, тоже спать завалился. Вот он и постоит, а в случае чего, и разбудит. Эй, Гирикал, поди сюды.
— Пойдём у нашего фургона посидим, да сбитень попьём. Под него лучше думается, — предложил Агееч. — А на нашей печке мы быстрее воду вскипятим, чем на хозяйской. Только надо тюфяки да шкуры из будки забрать, чтобы не голой земле сидеть, да и потом за ними не бегать.
Когда спускались с лестницы, внизу нас уже поджидал ещё один глава хутора, обеспокоенный переполохом. Но к нам Карл с расспросами лезть не стал, увидев спускающегося за нами гоблина.
— … семерых волков они завалили… — услышал я шёпот шамана. — … но ещё много… Десятка два, а как бы не больше. Вот идём думать, что завтра делать… Гирикл да Карун на стене остались — сторожат… Представляешь, их малой полмесяца прошло, как десятилетие отметил, а сегодня…
Как само по себе разумеющееся, Карл увязался за нами. Только перед этим на летнюю кухню заглянул за кружками для себя и гоблина. Как только расселись кружком на свёрнутых в рулон тюфяках, в ожидании пока Агееч нам сбитень сварит да вяленого мяса для перекуса нарежет, я задал гоблину, интересующий меня вопрос.
— Уважаемый Гнарлак, Агееч говорил, что ты шаман. Не можешь ты с помощью своих духов узнать, где волки логово своё организовали. То, что оно есть и где-то поблизости за холмами — это очевидно. Найти бы.
— Не могу. Я же ненастоящий шаман — слабосилок, — огорошил меня признанием старик. — Сильные духи меня не признали. Только со слабыми да мирными смог договора заключить. А когда мы из родовых земель убегали, главный племенной тотем там оставили, в земле схоронив. С тех пор с большая часть духов, ко мне привязанных, на мой зов не отвечает. Я, конечно, малые тотемы сделал, но они слабые. Да и раньше в племени я больше уходом за огородом и скотиной занимался. Чтобы лучше овёс рос, да сорняки его не заглушали. Мошкару от коров отогнать могу, при родах помочь. Некоторые рецепты, навроде
