я направлю все необходимые бумаги в комиссию по изменению сословия, – негромко, но уверенно сказал отец.
На миг Аскольд удивился, а затем спросил:
– Не станет ли это проблемой, Алексей Денисович?
Отец хмыкнул и ответил:
– Не станет. И хочется верить, что комиссия примет единственно верное решение. Достойное деяние вы совершили, уже являетесь претендентом, финансы, компании и теперь даже собственный дом у вас есть. Вы абсолютно готовы получить личное дворянство.
– Благодарю, Алексей Денисович, – с достоинством ответил Аскольд.
– Не стоит, молодой человек. Считайте, что я просто вернул долг.
Екатерине удалось познакомить отца и Аскольда, отцу удалось провести этот короткий разговор подальше от лишних ушей…
И все же на душе скребли кошки.
Достав мобильный телефон, боярыня быстро нашла в записной книжке нужный контакт.
– Привет, пап. Ответь, пожалуйста, у тебя в самом деле не будет проблем?
Несколько секунд трубка молчала. А затем Екатерина услышала тяжелый вздох.
– Катя, вы с этим парнем очень похожи. Неужели мать права?
– В чем? – не поняла Морозова.
– Она считает, что вы можете иногда проводить ночи вместе, – безапелляционно заявил министр.
– Леша! – фоном раздался недовольный женский возглас, затем послышалось какое-то шебаршение, и Екатерина услышала голос матери: – Не слушай его, Катюш. В дела твои и твоего рода мы не лезем.
Боярыня Морозова протяжно выдохнула и серьезным тоном проговорила:
– Папа, ответь на мой вопрос, пожалуйста. Канцлер явно дал понять, что хочет, чтобы Аскольд пошел по военной стезе. Не обидится ли он на тебя, когда узнает, что ты хочешь сделать из Аскольда дворянина уже к концу марта?
И вновь в трубке повисла тишина.
– Нет, – через какое-то время сухо ответил министр, – канцлер знает. Более того, он дал добро. У нас с ним нормальные отношения, я не вижу причин, по которым он бы мог желать выставить меня в дурном свете и заблокировать изменение сословия Аскольда Сидорова, которое я инициирую.
– Но тогда Аскольду незачем будет поступать в военный университет… – непонимающе произнесла Морозова.
– Катя, – перебил министр, – в субботу у нас с канцлером сложился разговор. О твоем Аскольде, как ты понимаешь. Я не знаю, сколько всего смогли накопать псы канцлера, но не удивлюсь, если он знает все о вашей тайной войне с Никонскими и о вкладе Аскольда в победу. Да он чуть ли не прямо меня спросил: правда ли Аскольд Сидоров причастен к раскрытию преступлений Никонских? А затем в лоб задал вопрос, собираюсь ли я сделать из него дворянина. Ты знаешь, я давно решил: если парень себя хорошо покажет на турнире и если я своими глазами удостоверюсь, что он достоин стать аристократом, я сделаю это. Так я и сказал канцлеру. Врать ему – себе дороже. И знаешь, что он ответил? «Сделайте это, Алексей Денисович. Поступайте так, как вам велит честь. И не обращайте внимания ни на что другое».
– Очень прямолинейно… – удивленно произнесла Морозова.
– То-то и оно, – вздохнул ее отец. – Я хотел отблагодарить спасителя своей дочери и внука. И того, благодаря кому мы сейчас распутываем громадный контрабандный клубок, получая с этого дивиденды. Но… Мне горько оттого, что мой поступок по чести стал ступенью в плане канцлера.
– Пап, не говори так, – как можно теплее проговорила боярыня Морозова. – Уверяю тебя, Аскольд будет рад стать дворянином через три месяца. А еще больше он обрадуется тому, что не придется идти в армию. Он не из тех, кто будет жить по уставу.
– Может быть, ему все-таки придется это сделать, – сухо произнес министр. – Годуновы всегда добиваются того, чего желают.
– Уверяю тебя, в этот раз все может сложиться вовсе не так, как хотят Годуновы, – усмехнулась Морозова.
