ребенком и двумя пушистыми зверьками, свернувшимися у ног.
Боже, как изменилась моя жизнь.
Но на тумбочке жужжит телефон, и на экране загорается имя Александра. Мой живот скручивает беспокойство, я волнуюсь, как он отреагирует на то, что не сказала о болезни Джулианы.
Энни тоже не рассказала ему, так что по крайней мере мы обе попадем под раздачу.
Я на цыпочках выхожу из комнаты, чтобы Джулиана не проснулась, и провожу пальцем по экрану.
— Привет, Большой Парень. Отличная игра.
Улыбка сползает с его лица, как только Александр замечает меня.
— Что случилось?
Черт, этот парень молодец.
Я падаю на диван и тру лицо свободной рукой.
— Пожалуйста, не злись, но Джулиана с Энни весь день блюют. Кажется, у них ротавирус.
— Что? Ты шутишь. Почему мне не сказала?
Я морщусь.
— Я не хотела беспокоить тебя перед игрой.
Он стонет, откидывая голову назад.
— Ротавирус — то еще дерьмо. Как они?
— Я отправила Энни домой, чтобы она могла нормально выспаться. Джулиана отрубилась в твоей кровати со зверьками. Температура спала, и она съела несколько крекеров на ужин. Посмотрим, как пройдет ночь.
Его брови сходятся на переносице.
— Мне так жаль, Ария.
— Пожалуйста, не извиняйся. Все в порядке.
— Это не твоя проблема. Джулиана — моя ответственность. Я должен быть с ней.
— Эй, хватит. Не загоняйся. Дерьмо случается. Я держу все под контролем.
Он зажимает переносицу.
— Она спрашивала обо мне?
— Спрашивала, но я ее приободрила, — я закусываю нижнюю губу. — У нас был интересный разговор.
— О, да? Какой?
Я почесываю шею.
— Она, может быть, попросила стать ей мамой.
Его лицо вытягивается от удивления.
— Правда?
Я киваю.
— Я сделала все, что могла, но, возможно, тебе стоит с ней поговорить.
Его взгляд уходит куда-то за пределы экрана, и я понимаю, что он укрывается в своей голове, полной беспокойства.
— В детстве я хотела, чтобы у меня был такой папа, как у моих друзей. Черт, я даже хотела, чтобы у меня была такая мама, как у них, — я выдавливаю безрадостный смешок. — Я знаю, каково это — чувствовать себя аутсайдером. Чувствовать, что отличаешься от всех остальных, что у них есть какое-то преимущество перед тобой.
Александр хмурится.
— Ты до сих пор так себя чувствуешь?
— Думаю, это чувство никогда не проходит до конца, ощущение, что ты упускаешь что-то важное. Любопытство по поводу того, какой была бы моя жизнь сейчас, если бы была другая семья. Но я ничего не могу с этим поделать, поэтому напоминаю себе, что семья — это не самое главное в жизни. Не менее важно найти удивительных друзей и построить жизнь, которую любишь.
Он молчит некоторое время.
— Я ненавижу, что мать Джулианы ушла от нее.
— Но это лучше, чем оставаться рядом и быть ужасной матерью.
Его брови взлетают вверх.
— Это действительно хороший довод.
— Я прочитала несколько статей о том, как говорить с ребенком о родителе, который ушел. Могу прислать ссылки, если хочешь, — я смеюсь. — Эти мамские блоги очень полезны.
— Мамские блоги?
— Судя по всему, мамы собираются в интернете и болтают о материнстве. Они задают вопросы, и все высказывают советы и идеи.
На его губах играет насмешливая ухмылка.
— Зачем ты читаешь мамские блоги?
Я фыркаю.
— Потому что я понятия не имею, что, черт возьми, делать. Сегодня все блевали. Это как сцена из «Изгоняющего дьявола». Я не знала, что считается слишком высокой температурой или нужно ли везти твою дочь в больницу. На прошлой неделе, когда тебя не было, мне пришлось гуглить: «Что делать, если какашки синие?», потому что Джулиана показала свои какашки, и они были синими. Оказалось, они были синими из-за красителя в глазури на кексе, который она ела в школе.
Александр смеется, зажмурившись.
— Мне пришлось гуглить множество таких вопросов. Однажды, когда ей было два года, она засунула мрамор себе в нос. Я не мог вытащить его, но очень не хотелось сидеть в больнице часами с капризным малышом. Я нашел в интернете пост, в котором советовали высосать его пылесосом. Сработало на ура.
— Это гениально, — я хихикаю. — Было бы здорово посмотреть на фотографии Джулианы, когда она была ребенком.
— Там есть пара альбомов в тумбочке под телевизором, — он кивает. — Сходи за ними.
Я приседаю и складываю в стопку три фотоальбома, несу их к дивану и забираюсь под одеяло.
Я ахаю, когда открываю одну из фото.
— О боже мой. Она была такой крошечной.
Малышка Джулиана лежит в объятьях своего огромного отца.
— Она была крошечной, — говорит Александр. — Джулиана появилась на неделю раньше, чем мы ожидали. Но врач сказал, что она здорова. Просто была готова появиться на свет. Мне так повезло, что я был там, когда она родилась.
Я вспоминаю, что произошло после ее рождения, и мое сердце сжимается от жалости к отцу, который думал, что его маленькую девочку отняли.
— Чертова Рейчел, — моя верхняя губа изгибается в отвращении. — Где она сейчас? Я хочу найти ее и сбить на машине.
Александр усмехается.
— Я долго злился на нее, но научился ценить за то, что она сделала. Подарила мне самый лучший подарок на свете.
Мое сердце наполняется теплом.
— Ты действительно замечательный отец, Алекс. Думаю, ты не слышишь этого достаточно часто, но это правда.
— Спасибо, — улыбка исчезает с его лица. — Иногда я думаю, что меня мало. Работа часто забирает меня, и я ненавижу что-то пропускать.
— Ты рядом, когда это важно, Большой Парень.
— Она тебя любит. Я беспокоюсь, как она отреагирует, когда тебе придет время съезжать.
Мысль о переезде бьет меня, как удар под дых. Я влилась в распорядок жизни Александра, окунулась в водоворот, которым является
