от соленого вкуса крови во рту. Сжала правую руку в кулак, почувствовала, как края черного перстня режут палец, и буднично добавила: – Будь ты проклят.
И врезала Валере по лицу уже изо всех сил, особо не целясь.
Эффект получился сногсшибательным в прямом смысле этого слова.
Валеру приподняло в воздух, крутануло через голову и отбросило на несколько шагов. Он грохнулся на обочину в свете фар, задрожал и заскреб снег пятками.
Я тряхнула головой, села, подобрала под себя ноги и попыталась встать. Получилось только со второго раза. Все это время я не выпускала Валеру из вида, на всякий случай, но у него подняться пока не выходило. Словно у жука, которого уронили на спинку.
– Жук упал и встать не может, – пропела я, поглядев на перстень. Сосуд с проклятьем разбился, и обломки его хищно торчали. Словно зубы. Не ожидал, Валера, что я умею кусаться, да? – Ждет он, кто ему поможет.
– Ты… – Валера наконец сел и осоловело смотрел на меня. Как на оживший кошмар, который по всем законам жанра никак не мог ожить. Что ж. Пришла пора эти самые законы нарушить. – Ты…
– Я, – сказала я и шагнула к нему, сморщившись от пронзившей виски боли. – Я тебе сейчас на пальцах объясню, что брать чужое – нехорошо. Алхимик недоделанный.
И тут Валера сглотнул, прохрипел что-то невразумительное… А потом развернулся, вскочил и побежал. Трусливо побежал от меня к машине, дрожащими руками, только с третьего раза рывком открыл водительскую дверь, буквально рухнул внутрь…
– Беги! – крикнула я, чувствуя, как в крови бурлит и клокочет ярость. – Вали на все четыре стороны! Только знай, я найду тебя! Через год, через два, через десять! Найду и закончу сегодняшний разговор! И так просто ты, гад, не отделаешься!
Ну а что. Пусть боится, мерзавец.
Машина взвизгнула шинами, вильнула, объезжая меня по широкой дуге, и унеслась по Киевскому шоссе в сторону Москвы. А я подобрала свой кошелек, пачку с бумажными платками – со смешными совами – и промокнула кровь на подбородке. Подобрала сумку, проверила, есть ли в кармане телефон, и медленно побрела обратно, в сторону аэропорта. Там меня ждали умывание в туалете и самый дорогой в жизни шоппинг. Всегда думала: кто эти дураки, которые втридорога покупают все эти сумки и свитера в тамошних бутиках? Пришло время пополнить их число.
– Что с тобой случилось?!
Когда на следующий день я доехала до друзей, они натурально офигели.
– Сотряс. Сломанный нос. И вывихнутый палец, – отчиталась я. – Мы с Валерой ехали из аэропорта и попали в небольшую аварию.
– Он что, с дуба рухнул? Позволять своей девушке ехать в таком состоянии куда-то…
– Но-но-но, – перебила я. – Какой такой девушке. Мы расстались. А теперь хочу тискать котов и есть оливье, чтобы залечить душевные раны.
Эпилог. Часть 2. Яна
Следующие два года прошли хорошо. Нет, даже отлично. Эта версия реальности не слишком отличалась от предыдущей, и я быстро оценила опцию «знаю, где соломки подстелить».
Единственное, чего не хватало – это моих черных городов. Десятки раз я пыталась их рисовать, но получалась какая-то подделка, эрзац, каракули. Десятки раз, засыпая, я мечтала о том, что мне привидятся химеры, набережные и мосты, но даже в сон они не желали приходить. Думаю, эти города были детьми тьмы, порождениями боли, что жила в груди у прежней Яны. Теперь же, когда сердце и душа были целыми, сублимировать было просто нечего.
Зато теперь во мне были смелость, внутренняя сила и готовность рисковать. Я верила в хорошее, и оно приходило. Экспериментировала, и риск оправдывался. Дерзала, и получала то, что хотела. Я меньше колебалась и жалела о принятых решениях. Жить стало намного проще… и как-то осмысленнее, что ли.
Досрочно сдав экзамены и отлично закончив универ, я плюнула на слова всех, кто говорил, что «какой-то историей не прокормишься», и поступила в аспирантуру. И неожиданно оказалось, что у меня талант в работе с бесконечными массивами архивов и в расшифровке записей на неизвестных языках. После изучения заметок Лейлы или заданий Виксинтия в стиле «пойди туда, не знаю куда» настоящая наука, эпиграфика, выглядела простой и задорной. И принесла мне статьи в журналах, поездки на конференции, интересные знакомства и гранты. Все это было изрядно приятнее, чем условное «сдали? значит, выжили, возьмите с полки пирожок».
Но чем ближе приближался тот самый октябрь, тем больше я нервничала.
Все чаще приходила к морю и молча с ним разговаривала.
Отменяла планы и проводила вечер за вечером, лежа на кровати и глядя в потолок.
– Что-то ты грустная в последнее время, – сказала Соня, когда мы с ней сидели в кафе двадцать шестого октября. Я вместо ответа пожала плечами и посмотрела на потолок. Оттуда улыбалась хеллоуинская тыква. Trick or treat? Вот придет День Всех Святых, и что мне с ним делать? Дождь за окном набирал силу. – Э-эй! Может, тебе на свидание сходить? Помнишь Андрея, ну, который с радиотехнического? Он тут меня поймал и спрашивал, есть ли у тебя кто…
– Нет.
– Так, может, дашь ему шанс? Такой классный парень…
– Нет.
– Эй. Ну чего у тебя с личной жизнью, а? – Соня потыкала меня в бок с обеспокоенным видом.
– Ничего.
– Вот именно! Ничего! Но ты хотя бы это… Не заводи десяток кошек и не покупай синие чулки. А то, Ян, совсем ничего за своей наукой не видишь.
– Классный рецепт, – рассмеялась я. – Обязательно им воспользуюсь. Никаких синих чулок в гардеробе.
И никаких парней на горизонте.
Потому что место в моем сердце было давно и прочно занято тем, с кем не могли и близко сравниться все остальные. Потому что у них не было фиалковых глаз, волшебства и такого огромного самомнения.
Не раз и не два за эти два года я прислушивалась к себе, силясь понять, действительно ли до сих пор люблю Сида. И каждый раз признавалась себе в том, что люблю. И не готова отказываться от этого чувства. По крайней мере, пока есть хоть малейшая надежда на встречу.
Когда вечером я вернулась домой, промокнув с головы до ног, то сразу, не раздеваясь, метнулась к зеркалу. И нет, трещины на нем не было.
Конечно.
Ее и не должно было быть в этой реальности.
Но я все равно почему-то расплакалась.
Эпилог. Часть 3. Дорога к декабрю
На следующий день я позвонила Юрию Ивановичу и сказала, что уезжаю в Москву и освобождаю
