— В самом деле? — Пассажир грузовика рысцой рванул вверх по лестнице. Телохранители довольно заржали, а седой лишь скупо улыбнулся. В руке он по-прежнему держал липовый паспорт Силина, и у Нумизмата от волнения перехватило горло. Он боялся этого человека, ему казалось, что тот сразу увидит подлог. К счастью, седоватый так и не открыл краснокожую книжицу. Что-то коротко пикнуло, он приложил ладонь к левому уху. Силин ничего больше не слышал, но начальник охраны небрежно кинул паспорт Нумизмата своему подчинённому, коротко приказал: «Проверь», а сам быстрым шагом поднялся по ступеням и скрылся в доме.
Черноволосый парень, которому досталась паспортина лже-Трошкина, полистал документ, затем достал сотовый телефон и продиктовал в него номер паспорта и адрес прописки. Несмотря на холодный осенний ветер, Силин обливался потом. Сейчас раздастся ответный звонок, и этому бугаю скажут, что Трошкин Михаил Дмитриевич скончался в марте. И что же ему тогда делать?
«Отстреливаться, буду отстреливаться!» — промелькнуло в воспалённом мозгу Нумизмата. Но, покосившись на своих мощных собеседников, Михаил даже не потянулся к карману, где лежал пистолет. Шансов при перестрелке у него практически не было. Один против двоих, ещё трое в доме, и семь патронов в запасе. Не слишком удачный расклад сил.
Время тянулось мучительно медленно. Вернулись с носилками давешние собеседники Нумизмата, затем подошёл чем-то недовольный начальник охраны.
— Что там? — спросил его черноволосый, отдавая паспорт Силину.
— А-а, очередной закидон.
Седовласый достал пачку «Мальборо» и чуть дрогнувшей рукой раскурил сигарету. Лишь после этого он тихо, так, что его могли услышать только двое его людей, сказал несколько фраз. Черноволосый в ответ только засмеялся, зато второй присвистнул и сказал:
— С тихим шорохом, шурша, едет крыша не спеша.
Как раз в это время раздалось негромкое верещание сотового телефона. Черноволосый поднёс трубку к уху, и Силину показалось, что у него внутри замерло сердце. Выслушав информацию, телохранитель сказал в микрофон: «Хорошо» и, пряча в карман аппарат, обернулся к непосредственному начальнику:
— У этого все в порядке, только год назад загремел на пятнадцать суток.
— Да вы, батенька, хулиган?! — с усмешкой спросил седой.
— Да нет, — опять как-то неестественно зачастил Нумизмат. — Это отец меня, сука, упёк. Алкаш он у меня, как-то всю зарплату мою упёр и пропил. Ну я и не удержался…
Силин ненавидел себя в этот момент, ему казалось, что все, что он говорит, неестественно и фальшиво. Вымученный монолог Нумизмата прервало появление на ступенях крыльца мадам Балашовой в сопровождении свиты. На искусственном личике Анны Марковны застыла гримаса недовольства, сразу состарившая её лет на десять. Полноватый мужчина в очках все пытался ей что-то доказать, отчаянно прижимая руки к груди, а затем с недоумением разводя их в стороны. Но мадам, не соизволив произнести ни слова, нырнула в услужливо распахнутую дверцу «мерседеса», и через считанные секунды вся кавалькада чёрной стаей вылетела со двора.
— Опять Петруха втык получил, — услышал Силин за спиной насмешливый голос черноглазого строителя.
— Он кто у вас, прораб? — спросил Михаил, стараясь справиться с предательской дрожью в коленках. Он до сих пор не мог поверить, что так легко отделался. А ведь запросто мог погореть.
Тем временем к бетономешалке потихоньку стекался народ. Люди были разного возраста, телосложения, роста. Но что-то общее роднило их, делало похожими если не на братьев, то уж точно на родственников.
— Ну, опять «выдра» к чему-нибудь придралась?
— А как же без этого, она же просто так не приезжает. Обязательно ей нужно свою власть показать.
Разговоры велись исподтишка, вполголоса, с оглядкой на беседующее в отдалении начальство. Присмотревшись к строителям, Силин понял, что роднит их общее чувство усталости в глазах и какая-то застоявшаяся безнадёжность. Наконец, бригадир и прораб с недовольными лицами подошли к рассевшейся на бордюре фонтана бригаде.
— Ну, гуторьте, шо тэпэрь не понравилось этой скаженной бабе? — спросил рыжеусый.
— В голубой ванной слишком тёмная плитка, — с невольным вздохом ответил прораб. — Велено её сбить и выложить новую, более весёленького цвета.
Дружный мат, обрушившийся со всех сторон, был такой силы, что Силину показалось, что мадам Балашовой точно икнулось. Рыжеусый, а он здесь явно верховодил, лишь сплюнул себе под ноги и спросил:
— Когда?
— Сроки остались те же, — опять со вздохом признался прораб.
Людское негодование снова выплеснулось через край словесным потоком. Больше всех возмущался черноглазый парень:
— Нет, она что, хочет, чтобы мы здесь все подохли? У меня её дом уже вот где сидит! — орал парень, тыча себя ладонью под кадык.
— Ну тогда езжай домой, чего ждёшь?! — неожиданно окоротил его рыжий бригадир. — Давай-давай! Денег на билет я тебе дам, езжай хоть завтра.
— Ага, ты, Шалим, нашёл дурака! Я уеду, а ты денежки мои себе загребёшь? — хмыкнул черноглазый, остывая.
— Не себе, а поровну всей бригаде разделю. Ты чего здесь разорался? Что, у нас выход есть? Почти год пахать, а потом бросить все и айда в Запорожье на эфесе? Она таких, как мы, миллион найдёт, только свистнет.
Черноглазый покосился на своего напарника, но рыжеусый молчал, только смолил «Приму». Наведя порядок, бригадир начал распределять обязанности:
— Значит, так. Ты, горлопан, и Димка сбиваете плитку в ванной.
Сергунчик, бросаешь чердак и идёшь в помощь Мирону, — он показал рукой на рыжеусого, — все остальные продолжают заниматься своими делами.
Нехотя, поругиваясь, народ потянулся к дому. Всего Силин насчитал вместе с бригадиром двенадцать человек. Перед уходом черноглазый вспомнил про Силина и обратился к прорабу, благодушно курившему в сторонке, пока бригадир наводил в своём войске порядок.
— Пётр Васильевич, тут к нам на работу человек просится.
Он показал рукой на Силина и скрылся внутри дома вместе с ещё более молодым худеньким пареньком, имевшим на голове скорее не волосы, а какой-то белесый пух.
Нумизмат подошёл к прорабу, тот оценивающе оглядел его и неожиданно для Михаила протянул руку. Силин несколько опешил от подобного демократизма, но пухлую ручонку прораба сжал довольно крепко, без подобострастия. Он бы очень удивился, узнав истинную причину подобного панибратства. Пётр Васильевич Паршин ещё в студентах вычитал в каком-то журнале, что греческий миллиардер Аристотель Онасис подобным образом проверял экипажи своих судов на лентяев и работяг. Заскорузлая ладонь Нумизмата с въевшимися прямо в кость мозолями произвела сильное впечатление на прораба.
— Откуда? — спросил он Силина.
— Из Москвы, — ответил Михаил, теперь уверенно доставая свой липовый паспорт. В третий раз за день пересказанная им «строительная сказка» звучала без запинки и настолько естественно, что и сам Силин на секунду поверил в неё.
