и он приказал им срочно идти к нам на вечеринку, — вместо него закончила Наташа. — Прикольно…
— Но неожиданно, ага, — сказал Бегемот. — Там просто ворота на Ленинский выходят, я подумал, что, может быть, прохожие какие заметят…
— Дюша, а что ты оправдываешься? — усмехнулся я. — Отлично же все получилось! Курсанты тоже люди. Им тоже нужно иногда веселиться.
— Кстати, я попробовал, что там такое мешает Макс, — сказал Бегемот. — Прикольно!
— Между прочим, ты мог бы коктейль и без зонтика взять, — ехидно заметила Наташа. — Мы их полночи клеили!
— Без зонтика был бы совсем другой вкус! — Бегемот показал Наташе язык.
Декор «Фазенды» в этот раз был тоже не бог весть какой изысканный. Из остатков обоев с прошлого раза мы нарезали какого-то подобия банановых листьев и наклеили их на стены в хаотичном порядке. А между ними наклеили нарисованные на тех же обоях рожи идолов. Барную стойку собрали из парты и паллет, а спереди задекорировали бамбуковой шторкой, которую принесла Света. Закупом напитков руководил Макс, так что красивых и ярких бутылок у него под стойкой стояло во множестве. Плюс я настоял на обычной воде в количестве и нескольких ящиках пива. В двадцать первом веке мы на все эти вещи не имели бы права, конечно. Но сейчас, в девяностые, с законами, лицензиями и прочими возможностями творилась такая чехарда. Пивом и прочим алкоголем торговали и просто на рынке с рук, и в ларьках, которые начали открываться в самых разных местах, и просто вдоль улиц. На наше непонятное заведение пока что никто пристального внимания не обратил, так что творить мы могли, что хотим. А Макс, как выяснилось, хотел смешивать коктейли. Как Том Круз в каком-то старом фильме про бармена. Кажется, он даже эту книжку попросил из-за границы привезти, как раз потому что фильм посмотрел.
Ну а главный наш герой — стойка с легкой бамбуковой палочкой для игры лимбо, стояла в центре бывшего ринга. Маты мы оттащили в сторону и сложили квадратом, чтобы желающие могли поваляться.
Проходящий мимо парень чиркнул зажигалкой и выдохнул клуб сигаретного дыма. Я незаметно вздохнул. Эх, запрет на курение! Как жаль, что сейчас его нельзя применить! Если так сделать чисто на нашей площадке, то привыкающий к свободе народ просто не оценит. И проголосует ногами, в смысле, перестанет приходить. Такое можно будет провернуть, когда мы уже наберем свою аудиторию ценителей и фанатов, но не сейчас, увы.
— Погонами будут цепляться, — изрекла Наташа, следя за тем, как курсанты разбредаются по помещению.
— Пусть раздеваются до пояса, — хихикнула Ева.
— Слушайте, а вроде народу больше, чем в первый раз? — сказал Бегемот. — Или мне кажется?
— Не кажется, — покачал головой я. — В прошлый раз к этому времени было всего человек сто. А сейчас уже человек четыреста. Скоро придется двери закрывать, потому что больше шести сотен помещение просто не выдержит, мы задохнемся тут все.
— В смысле — закрывать? — возмутился Бегемот. — У нас же тут не по местам билеты… Мы зря что ли объявки в газетах пишем? И расклеиваем еще. И вообще…
— Ой, да ладно, — Наташа дернула голым плечом. Цветочный венок на шее заколыхался. — Пусть как в автобусе стоят, может им так хочется…
«В чем-то благословенные времена, — подумал я. — Пожарка и санэпидстанция в некотором анабиозе, твори, что хочешь…»
— Есть такая штука, как репутация, — хмыкнул я. — Пара вечеринок в режиме «дышать нечем», и уже на третьей количество народу снизится само собой.
— Ты слишком серьезный! — Наташа ткнула в меня пальцем. — Тебе сейчас лезть на сцену, так что снимай с рожи эту взрослую маску.
— Да-да, и надевай маску дурака, я понял, — подмигнул я.
Народ все прибывал. Ручеек людей от входа слегка поредел, но все еще не иссяк. По залу бродили люди с картонными стаканчиками для мороженого, несколько коробок которых нам откуда-то приволок Колямба. И в стаканчиках торчали разноцветные зонтики из цветной бумаги и зубочисток. Пальцы от клея до сих пор нормально не отмылись. Но однако… что-то в этом есть. Весь этот кустарный антураж на бетонных стенах, барная стойка из чего попало, цветочные леи из гофрированной бумаги… У Наташи явное чутье на гармоничный антураж, в отличие от тех же девчонок в школе. Бельфегор наигрывал на своем поливоксе что-то похожее на рэгги… Атмосферно получилось.
— Алоха, друзья! — сказал я в микрофон и помахал руками. — Мы с Натахой точно не знаем, как выглядят вечеринки на Гавайях, но будем очень стараться.
— Короче, план такой! — подключилась Наташа, снимая второй микрофон из стойки. — Сначала у нас на сцене потанцуют девчонки, вы, кстати, тоже можете танцевать. Потом будет чемпионат по лимбо, потом снова потанцуем, потом продолжение чемпионата, а потом…
— Кстати, нашего бармена не обижайте, он сегодня первый день работает, — сказал я, обратив внимание на толчею рядом с нашей барной стойкой. Зонтики явно пользовались большим успехом. Главное, чтобы Макс там не запарился с относительно новым для себя делом. Мечтать — это, конечно, хорошо. Но реальность от кино все-таки отличается.
Танцовщицы, одетые в юбки из лоскутов зеленой ткани и белые майки забрались на сцену. И на ней сразу стало тесно, разумеется.
Бельфегор показал большой палец и включил Боба Марли. Публика радостно заголосила и зашевелилась. Вечеринка началась.
— Света, сколько у нас народу? — спросил я, когда дверь наконец-то впустила последних желающих и закрылась.
— Семьсот два человека, — чуть устало сказала Света. — Слушайте, нам надо придумать что-то для денег. Чтобы их сразу отсюда увозить что ли… Лично мне совершенно неуютно с этой сумкой…
— Скоро я получу права, у и нас будут свои собственные колеса, — сказал я. — А пока придется очень внимательно следить. Дюша, не оставляй Свету одну, хорошо?
— Бу-сде! — браво приосанился Бегемот и обнял Свету за талию.
