место для руки Петра, и он тянется между нами, чтобы обхватить основание своего члена. Кончик скользит между моими складками, раздвигая щель, пока он покрывает себя моим возбуждением. Я стону, вцепившись в спинку его подголовника, когда в моей груди взрывается пьянящая потребность.
— Ты уже готова, сокровище. — Говорит он, приближаясь к моему входу.
И мне нравится, что он полностью меня контролирует. Интенсивная эйфория пробирает меня по позвоночнику, когда я медленно опускаюсь на его член. Он такой толстый и твердый, что заполняет меня до отказа. Я уже и забыла, насколько близки к боли эти ощущения. И в то же время его шелковистая головка в сочетании с моей влажностью разжигает огонь в глубине живота.
Петр стонет, выпуская член, и его челюсть яростно работает, а пальцы стискивают мои бедра, словно он цепляется за меня для самоограничения. Моя киска восхитительно сжимается вокруг него при виде его мускулистых рук.
— Ты так чертовски хороша, — стонет он сквозь стиснутые зубы. — Такая чертовски тугая и ммм…. — Его слова переходят в гортанное рычание, которое заставляет меня дрожать от желания.
Я продолжаю насаживаться на него, пока он не оказывается глубоко внутри меня, и на мгновение я упиваюсь полнотой, тем, как он растягивает меня до предела и завершает меня. Его губы находят чувствительную кожу моего горла, а руки обхватывают меня, крепко притягивая к своей твердой груди.
Я задыхаюсь от пульсации удовольствия, проходящей по моему телу и заставляющей дергаться мой клитор. Мои соски прижимаются к его мягкой коже, и нервы загораются, пробуждая мои чувства.
Задыхаясь от потребности, я начинаю покачивать бедрами.
— Блядь, — шипит Петр, прижимаясь к моей коже, и его пальцы рефлекторно сгибаются, вдавливаясь кончиками в мою плоть.
Похотливый голод в его тоне поднимает мое возбуждение на новый уровень, и я начинаю раскачиваться сильнее, двигая бедрами, как при езде на лошади.
— Так чертовски сексуально, — хрипит он, и его рука снова проскальзывает между нами.
Я вскрикиваю, когда подушечка его большого пальца находит мой клитор, и мои стенки сжимаются вокруг его твердой длины, когда он начинает обводить чувствительный узелок.
— О, Боже, я сейчас кончу, — задыхаюсь я, потрясенная тем, как быстро я достигаю кульминации.
— Кончи для меня, сокровище. Отправь меня на небеса. — Говорит он на русском.
Черт возьми. Это просто запрещенный прием. Я понятия не имею, что он только что сказал. Он мог бы назвать меня уродливой свиньей, если бы я знала или заботилась об этом. Но плавный звук русского шепота по моей коже отправляет меня за грань.
Я всхлипываю от интенсивности своей разрядки. Мой клитор бешено пульсирует, а киска обхватывает твердый член Петра. Его губы смыкаются вокруг нежной кожи прямо за моим ухом, и он восхитительно сосет, посылая мурашки по спине и рукам. Он вытягивает из меня последствия разрядки и заставляет меня дрожать от пьянящего облегчения.
Его член подергивается внутри меня, напоминая, что впереди еще много интересного, и я хнычу от предвкушения.
— Мне чертовски нравится заставлять тебя кончать, — рычит он. Затем он сдвигается вперед на своем сиденье, крепче обхватывая мои бедра, чтобы лучше закрепиться.
Я замираю от предвкушения, когда новый угол наклона усиливает его проникновение. Когда он покачивает бедрами, головка его члена находит новое манящее место глубоко внутри меня.
— Черт! — Задыхаюсь я, сжимаясь вокруг его толстой эрекции.
— Тебе нравится? — Поддразнивает он, крепко прижимая меня к себе.
— Да, — стону я, упираясь одной рукой в потолок машины, чтобы удержать свое тело на месте.
— Хочешь еще? — Предлагает он, насаживаясь все сильнее, с каждым разом заполняя меня полностью.
— О, Боже, да! — Кричу я, и мое сердце начинает бешено колотиться, пока я несусь навстречу второму оргазму.
Я чувствую, как он напрягается и набухает от надвигающейся разрядки, и жажду этого сокрушительного ощущения. Петр стонет, его мышцы напрягаются, когда он вбивается в меня, колотя по этому греховному месту, пока я не думаю, что могу сойти с ума.
— Ты готова, любимая? — Рычит он сквозь стиснутые зубы.
— Угу, — пролепетала я, кусая губы, чтобы не закричать снова.
— О, блядь, давай, сокровище, — приказывает он, и я делаю это, моя киска сжимается вокруг него, когда он изливает свое семя глубоко внутри меня. Содрогаясь от интенсивности моего освобождения, я разваливаюсь вокруг него, доя его твердую длину снова и снова, пока в моем теле не остается ни унции силы.
Мы вместе опускаемся на водительское сиденье, и я не могу поверить, что мы занимались сексом в машине Петра. Я задорно хихикаю, когда моя голова тяжело опускается на его подбородок.
— Что смешного, — пробормотал он, поглаживая пальцами мой позвоночник.
— Я никогда не представляла себя девушкой, которая будет заниматься горячим сексом в машине парня, — признаюсь я, хихикая.
Петр возбуждающе хмыкает, пока его член дергается глубоко внутри меня.
— Если ты не будешь осторожна, то можешь обнаружить, что ты из тех девушек, которые делают это дважды.
Это превращает мои внутренности в кашу, и я испытываю сильное искушение принять его предложение. Но уже поздно. И я хочу быть уверена, что мы закончим наш разговор.
И хотя на самом деле мне просто хочется прижаться к нему поближе и впитать в себя удовольствие от того, что я нахожусь в его объятиях, я сдвигаюсь настолько, что могу поднять голову и встретиться с ним глазами. Он наклоняет подбородок, чтобы изучить мое лицо, и мне нравится близость этой новой позиции. Он все еще находится внутри меня, его руки тепло прижимаются к моей спине.
— Знаешь, я чувствую то же самое. — Говорю я, и сердце замирает от моего признания.
— Хм? — Спрашивает он, его брови сведены вместе в замешательстве.
— Я тоже боюсь своих чувств к тебе, — вздыхаю я. — Я никогда раньше ни к кому не испытывала таких чувств, и я знаю, что это безумие — думать, что мы можем влюбиться даже в браке по расчету. Но я действительно хочу попытаться разобраться в этом вместе.
Руки Петра по-прежнему лежат на моей спине, его пальцы скользят по моей коже, пока он внимательно наблюдает за мной.
— Я знаю, что мы не просили о такой ситуации, в которой оказались, — продолжаю я, пока мои нервы не сдали. — Но я думаю, что у нас есть реальный шанс на счастье, если мы будем честны друг с другом. Понимаешь? Это значит говорить о сложных вещах, которые нас пугают, а не замыкаться или убегать.
Петр становится задумчивым и смотрит в сторону, вглядываясь в даль, обдумывая мои слова. Надеюсь, я не сказала слишком много и
