самого основания, чем-то напоминая собой несуразную длинную рогатину. Или подкову, кому как больше по вкусу.
Вскоре Ратибор вышел на небольшую овальную полянку, которую облюбовал себе для обитания кряжистый трёхсотлетний дуб-исполин, и огляделся: никого. Лишь порывистый ветер гуляет по верхушкам деревьев; тоскливо каркает вороньё, въедливо посвистывает рябчик да снегири ласково переругиваются друг с другом.
— Ты меня для чего позвал? — громогласно гаркнул Ратибор на пол-округи, тут же заставив замолкнуть разом всех лесных обитателей. — В прятки сыграть?
— Да не совсем, русич, не совсем!.. — из-за ствола массивной ели, возвышавшейся на противоположном конце опушки, вышел мрачный Кубальд, ближайший соратник скоропалительно давеча зажмурившегося конунга Олафа Чернобрового. В руках у варяга были два одноручных боевых топора. — Просто хотел убедиться, что ты один пришлёпал на наше долгожданное таинство.
— Никак, на грубость нарываешься, Кубик? Что ж, ента ты по адресу обратился, — рыжегривый богатырь снял с пояса ножны с мечом, а также заплечную котомку и положил их на торчащий недалече берёзовый пенёк, затем достал чеканы и встал по центру поляны, напротив неспешно приближающегося к нему приземистого, широкоплечего норманна.
— Я слыхивал, что творили буревестники, когда ворвались в мой дом! Твари пернатые! — взбешённо гаркнул ускоривший шаг Кубальд, ловко крутанув в воздухе топорики. — Ты в этом повинен!
— А что они творили? Никак, то же самое, что вытворял и ты со своими шакалятами, когда при набегах с хохотом вламывался в мирные жилища тех несчастных горемык, коим не повезло оказаться на твоём пути? — угрюмо поинтересовался дюжий ратник.
— Ты уничтожил всё, чем я когда-либо дорожил! — Кубальд гневно скрипнул зубами, при этом проигнорировав, в общем-то, риторический вопрос своего визави. — И всех!
— Угу! Да только не я енто начал!.. — свирепо рыкнул в ответ изготовившийся к поединку Ратибор.
Спустя мгновение два могучих воина яростно сшиблись по центру неказистой полянки. Разговоры закончились; настало время улаживать давние разногласия. Четыре боевых топора, высекая искры при соприкосновении лезвий, споро замелькали в залихватском гиблом танце, словно пытались выяснить, кто же из них более достоин и далее сеять смерть и нести разрушение в этом бренном мире. Впрочем, данное светопредставление не могло продолжаться долго; не тот вид оружия. И вот один из колунов отлетел в сторону. Практически сразу раздался болезненный гортанный вопль; добрая сталь явно нашла свою цель. Бой вышел сколь скоротечным, столь и кровавым.
— Неплохо, весьма неплохо, — скривившись, пробурчал Ратибор, покосившись при этом на торчавший из его правого плеча топор оппонента, а затем перевёл взгляд на тяжело упавшего перед ним на колени Кубальда. В его груди подрагивали два чекана рыжегривого русича.
— Как знать, — прохрипел в ответ широкоплечий викинг, добро харкая кровью, — в другой жизни, возможно, мы могли бы быть братьями по оружию!..
— В другой жизни, может, и будем, — насупленно проворчал Ратибор, выдёргивая из грудной клетки Кубальда свои колуны. — А в этой ты причастен к гибели моей семьи!
С этими словами дюжий ратник окровавленным лезвием одного из чеканов задрал подбородок противника, взглянул тому в стремительно подёргивающиеся мглистой дымкой глаза, а затем двумя топориками, словно ножницами, резко ударил, ловко снося норманну голову с плеч. Кровяной фонтанчик хлестанул прямо в физиономию «рыжему медведю», знатно омывая того багровой жижицей. Тело Кубальда медленно завалилось навзничь. Рядом с его башкой.
Могучий великан присел на корточки перед телом врага и обтёр о его тунику лезвия колунов. При этом пару-другую секунд он хмуро рассматривал павшего неприятеля. Далее огнекудрый богатырь поднялся, неторопливо прошествовал к берёзовому пеньку, раскрыл лежавшую на нём заплечную сумку да извлёк на свет божий баклагу с родниковой водой, несколько длинных плотных хлопковых лоскутов и баночку с дурно пахнущей целебной мазью, приобретённой им по случаю на Птичьем острове. После чего Ратибор выдернул у себя из плеча топорик варяга и откинул оный в сторону. Затем русич ополоснул рану прохладной водицей и тут же обильно смазал её лечебным бальзамом. Кое-как завязав глубокую, обильно кровоточащую прореху имеющимися тряпками, «рыжий медведь» убрал в заплечную торбу мех с водой и ёмкость с заживляющей мазилкой, пристегнул к поясу ножны с мечом и в последний раз зыркнул на поверженного ворога:
— Лопату я с собой не прихватил, уж не серчай. Гляжу, и ты запамятовал взять сей, несомненно, полезнейший в любом хозяйстве инструмент. В таком случае не обессудь: лесные звери позаботятся о твоих телесах; мне же не с руки ножом тебе могилу ковырять. Так что бывай, Кубик. Олафу в Вальхалле привет передавай.
Громко рыгнув на прощанье, Ратибор вышел на тропинку и собрался уж было топать назад, в сторону Хеддинберга, дабы вскочить на обещанное Вальгардом судёнышко да отчалить, пока ещё светло, прочь из города. Но вдруг несокрушимый исполин остановился; на его пути, метрах в десяти возникло неожиданное препятствие; крупный волк с довольно редким, чёрным окрасом перегородил дорогу огневолосому русу.
Мощный зверь и человек с минуту молча стояли и буравили друг дружку внимательными взглядами. Ратибор смотрел на замершего перед ним волчару и нутром чувствовал, что это отнюдь не просто какой-то обычный зубастый разбойник из многочисленной стаи хищников, повсеместно обитающих в лесных чащобах. У выросшего напротив клыкастого лиходея были слишком умные, прямо-таки человеческие глаза. Кои очень пристально обозревали… левое плечо «рыжего медведя». То самое, на котором, скрытый туникой, красовался трёхпалый отпечаток ступни лешего, навсегда выжженный хозяином Багряных топей на коже могучего русича. В благодарность за помощь. Похоже, данная, непонятная для богатыря отметина весьма заинтересовала черногривого волка.
Тем часом Ратибор, потерявший терпение, хлёстко гыркнул на пол-округи:
— Слухай, ты давай, серозадый негодник, или прыгай уже, или вали прочь с моей стёжки! Но ежели хошь ещё пожить, советую выбрать второе; целее шкура твоя будет, уверяю!
Волк высунул длинный шершавый язык, облизнулся, а затем… последовал совету рыжебородого витязя, не спеша сойдя у того с дороги да вскоре исчезнув в лесу.
— Ха! Надо же, какой умный пёсик! — удивлённо хмыкнул Ратибор, проводив глазами растворившуюся в чащобе зверюгу. После чего, поправив чуть сползшую заплечную котомку, могучий гигант тяжело вздохнул и возобновил своё путешествие, на ходу сумрачно пробурчав себе под нос:
— Ну а я, кажись, засиделся в Северных землях. Все дела тутова вроде сделаны. А раз так, пора и домой. Чую, заждались меня в Мирграде. Удавить кое-кого треба!.. Так сказать, с особым усердием!
Продолжение следует…
