Вот и стволовые клетки используются в клиниках Европы, а откуда их брать? Спрашиваешь известного в медицине светилу, сразу глазки опускает.
– Вы мне нравитесь, – сказал Говард.
– Чем же?
– Верите в дело, которому служите.
– А может, тупой самоуверенностью?
– Нет-нет, вы трезво смотрите на жизнь. – Дальше развивать свою мысль Говард не стал, мог испортить наладившийся разговор и навредить себе.
Стабб доброжелательно посмотрел на собеседника и улыбнулся:
– Вы разумный человек. И я тоже испытываю к вам уважение. Подумайте. Глупо совать голову в петлю.
Через час Густав Стабб разговаривал с Линдом.
– Встречался с Говардом, – доложил Стабб. – Он в раздумьях, по моему мнению, склонен принять наше предложение.
Стабб понимал, что приводить приговор в исполнение, если возникнет такая необходимость, придётся ему, главному врачу пансионата. И в случае, если полиция раскроет убийство журналиста Говарда, Линд всю вину свалит на Стабба. Подумав, Густав постарался не терять присутствие духа, поспешил успокоить Линда.
– Говард перейдёт на нашу сторону. Потянет, потянет, набивая себе цену, и согласится сотрудничать. Не дурак же, чтобы лечь под пресс или попасть под удар молнии из-за пустого упрямства.
– Не затягивай, Густав. Правильно говорят: промедление смерти подобно. Не забывай, что полиция уже ищет журналиста. Не усмирим Говарда, он усмирит нас без жалости…
Стаббу хотелось наброситься на Линда и задушить его.
Двери лифта раздвинулись, и в коридоре появилась красивая брюнетка в лёгком платье. Оно обтягивало высокую грудь женщины, подчёркивая стать. В руках брюнетка держала несколько свежих роз.
Перехватив взгляд незнакомки с гордой осанкой, Говард сразу догадался, что это Зинаида. Русская Клеопатра, как назвал её Колчин в одном из своих репортажей.
– Здравствуйте… – поравнявшись, сказала женщина и приветливо улыбнулась.
– Рон Говард… – представился, немного стушевавшись, Говард. – Газета «Свенска Дагбладет».
– Здравствуйте, господин Говард. Как ваше настроение?
– Какое настроение у человека, которого силой поселили в этом доме? Завалили разрядом электрошокера, доставили в пансионат тайком и…
– Тот самый Рон Говард? – спохватилась Зинаида. – Газета «Свенска Дагбладет». Приятно познакомиться. Собиралась навестить вас. Мне сказали, вы знаете Платона Лебедева.
– Владимира Колчина…
– Да, Владимира Колчина… Загляну к вам позже, если не возражаете. А поддаваться унынию грешно. Уныние – враг рассудку.
В полдень на этаже поселили толстого лысого мужчину. Он выходил из своей комнаты только раз, переговорил с дежурной медсестрой и закрылся на ключ. Кто он и откуда, Говард не спрашивал. В Доме последней ночи не принято расспрашивать, лезть человеку в душу. Да и лезть было некому: кто молился перед образами; кто делал последние записи в дневнике; кто убивал время, открыв Интернет, посылая добрые и злые прощальные письма, перед кем-то исповедуясь, а кого, проклиная последними словами.
Русская Клеопатра направилась к лысому толстяку. Проводив Зинаиду взглядом, Рон с осуждением и долей ревности подумал, что такая красивая женщина отдаёт себя жирному борову. Но тут же отбросил эту мысль. Может, толстяку на прощание хочется прильнуть щекой к женской ладони, поговорить, излив неистраченную доброту, вспомнив детство и маму, на коленях у которой любил посидеть, когда обижали. И уходили страхи, забывались мальчишечьи горести, прояснялся мир.
Вечером после обхода Зинаида снова появилась в коридоре третьего этажа. Какое-то время прогуливалась с толстяком, но потом лысый уединился в своей комнате и до утра не покидал жилище. Навещала его Зинаида ночью, этого Говард не видел.
Утром толстяка перевели в корпус «X». Несколько часов спустя, проходя неподалеку от корпуса «X», Говард заметил, как санитары выкатили из корпуса тележку с никелированным холодильником, а завернутое в полиэтиленовый мешок тело отвезли во флигель. Это были останки толстяка.
По возвращении Говард остановил дежурную медсестру и задал вопрос:
– Где тут морг?
– Морг? – медицинская сестра удивилась неожиданному вопросу и несколько растерялась.
– Морг в другом месте. Такие комплексы знать клиентам не положено. Знание места угнетает.
– Морг надо разместить в тихом уголке парка. И рядом возвести церковь с золотыми куполами…
– Скажите директору пансионата. Может, и прислушается к вашему пожеланию…
Как и обещала, Зинаида навестила Говарда. Поставила на стол кофейник, присела на стул.
– Давно виделись с Платоном? С Владимиром Колчиным…
– Гостил у него летом в Москве.
– Как он там?..
– Живёт в достатке. У него большой дом со всеми удобствами на Рублёвском шоссе, с бассейном и теннисным кортом.
– На Рублёвке? – переспросила Зинаида. – Значит, он состоятельный человек…
– Не ошиблись. Он – человек богатый. – Хотел поведать о жене Владимира и детях, но сдержался.
Рассказал Говард о встрече, как ужинали в ресторане «Царская охота», сколько людей подходило к их столу поздороваться и поделиться новостями.
– Удивительный человек… – сказала Зинаида с грустью, что отразилось на её красивом лице. – Часто вспоминаю, когда молюсь. Устремлённый, решительный. Так хочется с ним повидаться…
– В Москве?
– Надеюсь увидеть его в Упсале. Наступят перемены, и Платон… Фу ты, никак не отвыкну…. Владимир захочет посмотреть на всё своими глазами.
– Думаете, в делах Лиги что-то изменится?
– Уверена. Предчувствие такое. Тут сон приснился. Вроде как в Лондоне гуляю, прохожие меня узнают и здороваются. Быть большим переменам… Хочу помочь вам. Нездоровая обстановка в пансионате. Святое дело топчет люд вороватый. Веру в служение человеку и Богу подменяют корыстью.
Зависла минута молчания. Говард не знал, что ответить женщине, чем обнадёжить.
– Положение поправимо, – сказал для успокоения. – Зло не может существовать безнаказанно.
– Вы правы. Нельзя потакать произволу. Кто живёт никак, тот и на том свете себя никак не увидит. Только будьте осторожны. Следят за вами. Главный врач с Линдом замыслили против вас злое.
– Надо бороться с тем, что происходит в пансионате… – ответил Говард и подумал, что убеждать Зинаиду нет надобности: – Не отчаивайтесь.
– Не отчаиваюсь. С молитвой в душе живу. Молитва веру вселяет. Я помогу вам. И Жана Летерье уговорю. Он дружил с Колчиным.
При встрече в Москве Колчин рассказывал о Летерье, и Рон вспомнил слова Владимира, что Жан – человек искренний.
– Не вмешивайтесь в это дело… – Говард постарался отговорить женщину. – И за вас буду волноваться…
– Оставьте! – ответила Зинаида нервно. – Жалость неуместна. Каждый в ответе за то, что происходит здесь. Будем помалкивать, зло и укоренится. На закланье отправляют беззащитных, а закольщики деньги гребут. И не горбит их перед ликом Спасителя нашего. Отвернулись от Господа. Дьяволу служат, по его стопам идут…
– Дьявол и есть первый экстремист и первый уголовник…
– Полностью согласна, – ответила Зинаида. – Дьявол – отец лжи. И для безбожников уготован «Asculum infamy», то есть позорный поцелуй в зад дьявола.
– Деградации есть объяснение. Прежде всего, пресловутая свобода. Включите телевизор: по всем каналам стрельба да мордобои, издевательства, похищения. Идёт продуманное
