– Тебе только тут и не хватало, – буркнул Петров под нос, да и пошёл вперёд. – Послушайте, уважаемый, – заговорил раздражённо, даже брюзгливо. – Что у вас тут творится? Быстро, чётко и кратко, почему я должен терпеть этот бардак?
Что там дальше Петров вытворял, Ленка рассмотреть не успела: раненый, который вот только что и сидел-то криво, начал подниматься вполне целеустремлённо и в спину Макса он смотрел вовсе не томно, а как-то очень нехорошо.
– Мама! – рявкнула Ленка в панике, получилось почему-то басом, и вытянула из-за спины швабру, которую от Макса прятала.
Проклятый черенок выскользнул из влажной ладони и всё ещё не слишком послушных пальцев, Старообрядцева попыталась перехватить рукоять, швабра провернулась пропеллером точь-в-точь, как в боевиках, даже воздух вроде бы свистнул.
– Ты чего? – не понял раненый, перестав подниматься, так и остался стоять на одном колене, опираясь ладонью на пол.
– И-йя! – взвизгнула Ленка и саданула парня солидной, тяжёлой щёткой, сработанной наверняка из массива дерева и с натуральной щетиной, не иначе.
А куда попала, она не видела, потому как зажмурилась. Вроде бы по хребтине парню, а, может, и нет, но куда-то попала точно, ведь в коридоре стало очень тихо.
– Лен, ты как? – донёсся из тишины Максовый голос.
Старообрядцева в ответ пожала плечами и осторожно приоткрыла один глаз. Петров стоял над телом поверженного конопатого.
– Надо же получилось, – задумчиво протянул Макс, натирая собственный кулак. – В первый раз, представляешь? Тренеру скажу, не поверит. Только я, кажется, палец сломал.
– Зачем? – прошлёпала Ленка совершенно сухими губами.
– От тебя, наверное, заразился.
– Чем?
– Халкизмом. Пойдём, валькирия. Копьё своё не забудь.
Старообрядцева, пораскинув мозгами, открыла и второй глаз, опасливо косясь на валяющуюся швабру. Ну и на второго, вернее, первого охранника, так же тихо лежащего рядом.
– Макс, ты цел? – проблеяла Ленка тряско.
– О, Господи! – раздражённо выдохнул Петров, решительно подшагал и не менее решительно взял Лену за руку.
Тут за поворотом коридора, откуда и выскочил конопатый, что-то треснуло, будто переломился здоровый сук, и грохнуло весьма внушительно.
– Нельзя ли поосторожнее, уважаемый Михаил Сергеевич? – раздался слегка раздражённый, но, в общем-то, благожелательный голос, сильно смахивающий на девчачий. – Так ведь и убьёте молодого человека.
– Прошу прощения, Элиза Анатольевна, – смущённо пробасили в ответ. – Нас ведь как учили…
– Ну, так переучивайтесь, не мальчик уже. Деликатнее стоит быть.
– Чёрт! – процедил Петров, с силой шлёпнув себя ладонью по лбу, и зашипел дырявым шлангом – от боли, наверное, потому как содранные костяшки у него на самом деле уже успели опухнуть и, кажется, продолжали распухать.
– Макс, – поприветствовала сына Элиза Анатольевна.
Из-за поворота она не вышла, а вышагнула, да ещё с таким достоинством, куда там английской королеве, не умеет та так шагать, даже и близко не похоже.
– Мама, – прорычал в ответ Петров.
– Дядя? – вылупилась Ленка на ковыляющего вслед за хозяйкой родственника.
Правда, ковылял Михал Сергеич уверенно, где-то даже браво, опирался на трость залихватски, с эдаким гусарским шиком.
– Извольте видеть, дорогая Элиза Анатольевна, – при виде Ленки дядюшка мигом набычился, посмурнел. – Моя племянница, Елена. Как я вам и говорил…
– Мама! – совсем не вежливо перебил старика Петров.
– Макс, – холоднокровно отозвалась Элиза Анатольевна, снимая с рукава элегантной шубки пушинку.
– Иди ты к чёрту, мама!
– И тебя туда же. Лена, с вами всё в порядке? Мне поступил странный звонок, а до вас дозвониться я не сумела, и мы с Михаилом Сергеевичем решили немедленно приехать, чтобы проверить всё самим.
– Кому ты ещё позвонить успела? – то ли рявкнул шёпотом, то ли простонал Петров, оборачиваясь.
– Я не… – прошелестела Ленка, даже отступая на шаг, таким страшным сейчас выглядел Макс. – Я никому! Я только Светланке! То есть тебе, а больше…
– Между прочим, мне ты тоже позвонила, – невероятно вовремя встрял дядюшка. – Я уже собирался спать ложиться, а тут…
– Погодите, Михаил Сергеевич, давайте сначала разберёмся, – Элиза Анатольевна очень хозяйским жестом взяла Ленкиного родственника под руку. А тот глянул на неё с таким обожанием, что Старообрядцева, даже позабыв, что вокруг творится страшное, позавидовала: ну бывает же любовь на свете! И возраст ей нипочём. – Ты можешь объяснить, что произошло, Макс?
– Режим конференции, скорее всего, – буркнул Петров, отворачиваясь от Ленки.
Видимо, смотреть на девушку у него уже никаких сил не было.
– Какой ещё конференции?
– Думаю, когда она звонила, включила режим конференции. Ну и дозвонилась всем, кому могла.
– Нет у меня такого режима, – пробормотала Ленка, чувствуя себя конченной преступницей. – То есть, я не знаю… Получается, что Светланка тоже сейчас приедет? – вылетело прежде, чем она успела рот захлопнуть.
Макс всё-таки глянул на неё и выматерился сквозь зубы. Помолчал и выматерился ещё раз, но уже витиеватее. Потом загнул такое, от чего даже мухловские бы умельцы рты пораскрывали. И, видимо исчерпав ресурсы родного и могучего, выдал:
– Цао ни цзуцзун шиба дай![1]
– Ты знаешь, Макс, я не ценитель подобных выражений, но, пожалуй, данную ситуацию по-другому и не охарактеризуешь, – оценил Юлий Александрович. Как и полагается всем уважающим себя злодеям, появился он никем незамеченный и был элегантен, как сам дьявол. Если бы, конечно, тому пришла блажь разгуливать посреди ночи в пиджаке сливочного цвета и при шелковом платке вместо галстука. – Динь-динь, ты прекрасна, как всегда. – Престарелый красавец облобызал ручку не сопротивляющейся Элизы Анатольевны и полностью проигнорировал драконом запыхтевшего Михал Сергеича. – Елена, рад, что вы так быстро оправились. Приношу самые искренние извинения за необдуманное поведение господина Мерина.
– С-сука! – выдавил сквозь зубы Макс.
– Козёл! – не остался в долгу Андрей, смело выходя из-за спины Юлия Александровича.
– Мальчики, – укорила их Элиза Анатольевна.
К сожалению, её никто не услышал, всплеснувший тестостерон оказался сильнее воспитания.
[1] Иск. китайский, обсценное выражение.
Глава 16
Кто откажется посмотреть на хорошую драку, особенно если участники отдаются делу полностью, да ещё с экспрессией, с огоньком, так сказать? Да любой откажется! Это только в кино ноги летают грациозно, брызги крови веерами и фейерверками, а главный герой, только что получивший по физиономии рельсом, эффектно вытирает уголок губы, сплевывает юшку на пол и так даёт противнику по щам, что и Годзила бы забоялся.
