больше плотность. Чем ты можешь помочь? — посмотрел император на северянина.
— Скорее всего, чем-то могу. Сейчас узнаем.
— Поторопись, — кивнул император.
Халлек выбежал наружу. Сквозь мерцающие щиты было видно две размытые фигурки. С позиций уже начали выводить людей, то тут то там слышались поторапливающие окрики.
Ну… — он запустил руку в невидимый карман, нащупал тонкий прохладный обруч Ледяной короны, надел её на голову и шагнул сквозь завесу прямо в испепеляющий жар. Его окутала спокойная прохлада, живо напомнившая дыхание ледников Нордхейма. Эта же прохлада просочилась в сознание, сделав мысли ясными, быстрыми и прозрачными, как вода в горных озёрах. Эамон и Ситри удивлённо посмотрели на него. Человек без какой-либо защиты невозмутимо стоял там, где ни одно существо, кроме эрима, не продержалось бы и нескольких мгновений.
— Ты хочешь что-то нам сказать? — княгиня слегка наклонила голову.
— Я хочу загнать вас обратно в бездну, — ответил Халлек, отстранённо понимая, что слова эти прозвучали как будто сами собой.
— Ну попробуй, — хмыкнул Эамон, разминая руки. И разразилась буря.
С холма было видно, как на недавнем поле боя сверкнули две вспышки, огненная и снежно-белая, с голубоватым оттенком. От холода влажный раскалённый воздух замутился туманом. Кэтлин сжала руки у груди и закусила губу. Хризопраз приподнял голову, отчего Вейла очнулась и огляделась, чтобы вникнуть обратно в действительность. Дракон поднял массивные брови — выглядело это поразительно по-человечески — и подался всем телом вперёд, чтобы лучше рассмотреть происходящее.
Взвихрялись смерчи перекалённой земли и пепельного праха, вились жгуты пламенных хлыстов, которыми Эамон и Ситри атаковали Халлека. Тот не оставался в долгу. Ледяные копья, завитки бурана, несущего острый как наждак снег, волны стужи, от которой замерзал сам воздух. От напряжения противостояния уже начали разрушаться крайние дома Виз-Амата. Сверкали щиты, которые теперь прикрывали всего несколько сотен человек возле ставки. Нордхеймец отдался на волю текущей сквозь его сознание и тело мощи. Он понимал, что служит проводником силы, которая иначе никак не оказалась бы в его распоряжении. Эта сила сейчас сама создавала боевые плетения, ставила защиту, отражала удары обоих владетелей бездны и… Халлек ощутил, как его сознания коснулось что-то знакомое, родственное.
Делай всё сам! Подчиняй, а не следуй. Иначе перегоришь.
Он понял, что слышит это голосом Хризопраза. Ящер был прав. Нельзя, чтоб меч управлял держащей его рукой. И перехватил поток ледяной мощи, которая хлестала через него. Она обжигала, но её можно было терпеть, её действительно можно было подчинить и направить. Дикая стужа превратилась в яростного, свирепого, и при этом покорного хозяину снежного барса. Краткого мига, на который Халлек отвлёкся, хватило, чтобы Ситри нанесла удар. Огненный хлыст разрезал завихрения бурана и самым кончиком коснулся плеча северянина. Боль от ожога пронзила всё тело. Сила, сжатая вскипевшей человеческой волей, воплотилась в длинный ледяной клинок, и обрушилась на княгиню. Над полем пронёсся крик. Правая рука Ситри, в которой та сжимала хлыст, упала на выгоревшую землю, стремительно покрываясь инеем посреди нестерпимой жары. Эамон замер, взгляд его был полон непонимания. Как так? Это невозможно! — читалось в его глазах. И само тело княгини начало замерзать. Она пыталась сопротивляться, лёд то наступал, то таял, но поглощал её, на глазах подбираясь к шее и груди.
Эамон взревел. Казалось, он засветился изнутри. Драгоценный халат, что не поддавался выплеснувшемуся жару бездны, стал тлеть, камни и украшения трескались и плавились. Выхватив тот самый короткий меч, которым он убил Феникса, князь бросился на Халлека. Нордхеймец, всё лучше и точнее ощущая текущую через него силу, окутался несколькими слоями вьюги, каждый из которых вращался в противоположную сторону. Эамон смог преодолеть завесу из острейших мелких льдинок, но ценой иссечённой кожи. Мелкие светящие капельки цвета тёмного янтаря набухали и медленно стекали, пропитывая обугленные остатки одежды. Вонзившиеся льдинки не таяли и не давали остановиться кровотечению. Металл заскрежетал по прочному, как сталь, голубовато-прозрачному клинку Халлека. Князь давил всей своей огромной мощью, и не понимал, почему какой-то человечишка, пусть и не самый слабый, смог тяжело ранить Ситри; да и сейчас сопротивляется.
Халлек рывком отскочил, одновременно резко уводя ледяной меч в сторону. Клинок Эамона съехал, а сам князь, в ярости напиравший на северянина, «провалился». В следующее мгновение он почувствовал жгучий холод. Что-то пронзило его насквозь, и изнутри стремительно стала расползаться стужа. Князь опустил взгляд, посмотрел на воткнувшийся меж рёбер меч. Холод быстро подбирался к сердцу, лишая присущих ему кипучих сил. Он посмотрел туда, где упала Ситри. Та была неподвижна и полностью укутана колючей изморозью, а привычный жар уже рассеивался. Отсечённая рука лежала в паре шагов. Тело отказывалось повиноваться, отзываясь только судорожными короткими движениями.
— Но… как? — прохрипел Эамон, выкашливая тёмно-янтарные сгустки вперемешку с мелкими льдинками.
— На любую силу надётся другая. А ты замахнулся на чрезмерную плату, — Халлек выпустил рукоять ледяного меча. Князь упал сначала на колени, а потом рухнул лицом вниз.
Глава 27
Жар, выпущенный владетелями в «верхний мир», стремительно рассеивался, и вот уже в воздухе начал сгущаться туман. Прохлада поздней осени наваливалась на окрестности Виз-Амата. Скоро она обрушится коротким ливнем. Халлек посмотрел на пригорок, где находилась ставка обединённого войска, потом на холм, на котором тёмно-зелёным пятном выделялся Хризопраз и фигурки людей рядом. Мысли всё так же текли уверенно, ясно и быстро. Всё, здесь закончил. Теперь подняться к императору… Он рывком сдёрнул с головы Ледяную корону и спрятал её. Мир немного потускнел, навалилась вязкая усталость. Доковыляв до холма, Халлек утомлённо лёг на жухлую осеннюю траву. Здесь она уцелела, не то что в вытоптанной, а потом в выжженной дотла долине между восточной окраиной города и грядой возвышнностей.
Кэтлин молча устроилась рядом, подлезла под руку. Тусклое солнце заслонила голова Хизопраза, сверкнул левый глаз.
— Молодецсс, — коротко сказал он, разворачиваясь. А потом случилось что-то непонятное. Ощущение огромной массы поблизости исчезло. С трудом повернувшись — спать хотелось всё сильнее — Халлек увидел крепкого дядьку примерно с себя ростом, только заметно матёрее. Выглядел он очень старомодно: пышная, богато украшенная одежда, тёмная густая бородка, украшенная бусинами, длинные волосы, собранные в хвост. И только глаза выдавали, кто это. Рядом застыла удивлённая, но довольная Вейла. Послышался голос Низы, подпустившей ехидцы:
— Вот кто бы сомневался. Она такая, если добычу учует — пиши пропало.
Халлек уронил голову на заботливо подсунутый женой плащ.
— До весны не будить, — пробормотал он и вырубился. Не слышал, как суетятся маги боевых звёзд, завидев подходящего Барнабаса, и как император задумчиво смотрит на нордхеймца.
— Ну,
