Книга Наркомент - Сергей Донской

Издали здание травматологической клиники с ее лепными колоннами, стрельчатыми окнами, порталами и лепными ликами медицинских светил вдоль карниза здорово смахивало на дворец. В одной из его высоких палат возлежал на подушках его милость Воропайло. Я, совершенно вымотанный и раздавленный, брел к нему на поклон. Тошно мне было от сознания этого. Но и пройти мимо я не мог. Путь в больницу был единственным, который не вел в тупик.

Он встретил меня приветливо, источая радушие и запах медикаментов. Бинтов на нем поубавилось, капельница в палате отсутствовала, пепельница была полна окурков. Все говорило о том, что Пашино здоровье идет на поправку.

– Хорошо, что ты заглянул, – сказал он, словно могло случиться иначе. – Результат твоих утренних похождений мне уже известен, а подробности можешь оставить при себе. И теперь настало время определить твою дальнейшую судьбу, верно?

– Пожалуй, – согласился я, стараясь сохранить позу человека, свободного в своих поступках и решениях.

– Я тут как раз дельце твое изучаю, попросил ребят принести в виде исключения, – сообщил Паша с таким сияющим выражением лица, словно рассчитывал порадовать меня этим известием. – Вот оно, на тумбочке лежит. Уже за сто страниц перевалило. Прямо какой-то триллер, честное слово. А концовочка вырисовывается для тебя крайне хреновая. Хочешь узнать, какая?

– Говори, – угрюмо предложил я, не ожидая услышать ничего обнадеживающего.

Неожиданно Воропайло широко улыбнулся, прямо-таки весь просиял своим круглым лицом. Короче, заулыбался он приветливо и заговорил с мечтательными интонациями:

– А не хотел бы ты, Игорь, пожить лет пять в российской глубинке? Представь себе: тихая речушка с непуганой рыбой, сосновый бор, в котором не переводятся грибы, по соседству пасека, над которой гудят пчелы. Благодать! Согласился бы ты после всех своих злоключений поселиться в какой-нибудь деревушке? С чистыми паспортом и совестью, при небольших, но зато честно заработанных деньгах?

Мой ответ был незамедлительным и, конечно же, утвердительным. Что вызвало бурную смешливую реакцию Воропайло.

– Я бы тоже хотел, – простонал он, изнемогая от хохота, который, по-видимому, болезненно бередил его раны. Смех прекратился так же внезапно, как и начался. Уставившись на меня круглыми выпуклыми глазами, Воропайло произнес уже без тени улыбки: – Хотел бы в рай, да грехи не пускают. Слышал такую поговорку?

– Слышал, – согласился я, чувствуя себя так, словно на меня вылили ушат холодной воды. – А тебе знакома поговорка про то, что как аукнется, так и откликнется?

– Ты угрожать пришел?

– Я пришел попрощаться, – ответил я, неожиданно поняв, что от этого человека не в праве принимать никаких подачек, даже если это дар под названием Жизнь.

– Неужели?

Сделав вид, что я не замечаю неприкрытого сарказма, прозвучавшего в голосе Воропайло, я сухо напомнил:

– Помнишь, я предлагал взять все заботы о Светке на себя? Это остается в силе. Если…

– О ней будет кому позаботиться, – оборвал меня Воропайло. – Все идет к тому, что из одной больницы она попадет прямиком в другую, которая называется психиатрической лечебницей. Шок, нервный срыв, депрессия. Я тут консультировался с одним знакомым специалистом. – Воропайло причмокнул губами, как бы от огорчения, и притворно вздохнул: – Есть мнение, что Светка уже никогда не вернется к нормальной, полноценной жизни. Проведет в психушке остаток своей жизни.

За окном палаты сыто урчали и перетаптывались на подоконнике сизые голуби, то и дело поворачивая свои изящные головки так, чтобы лучше видеть нас, двух заклятых врагов, которым надоело изображать приятельские отношения. Не отрывая от них взгляда, я спросил совершенно безразличным тоном:

– А куда определить мою дочь, ты тоже успел придумать? Она хоть и при руках, но тоже будет тебе лишней обузой. Может быть, интернат? Или детский приют, чтобы уж наверняка?

– Разберусь, – глумливо пообещал Воропайло.

Пока я, как последний идиот, разыгрывал из себя неумолимого мстителя, он отлеживался в больничке и, наверное, строил планы, как бы повыгоднее продать героин. А теперь с издевкой смотрел на меня и даже не прятал глаза.

– Убить бы тебя, Паша, – задумчиво произнес я. – Взять и раздавить, как гадину.

– Попробуй! – в его руке, вынырнувшей из-под подушки, лязгнул передернутым затвором пистолет.

Я, делая вид, что не замечаю ни реплики, ни оружия, направленного на меня, продолжал размышлять вслух:

– Но убивать тебя противно, уж больно много вони будет. И без того смердишь, как самый настоящий труп. Хоть и холодно тут у тебя, как в склепе. – Я непроизвольно передернул плечами и устало закончил: – Так что мне, пожалуй, пора. Ухожу я, гражданин начальник.

– Стоя-а-ать! – заорал Воропайло мне в спину. – Ты арестован!

Я обернулся через плечо и усмехнулся:

– Разве? Тогда валяй, стреляй. Как это у вас называется? При попытке сопротивления?

– Это будет попыткой к бегству, – поправил меня Воропайло. Его губы ходили ходуном, но с пистолетом, нацеленным в меня, ему удавалось совладать вполне профессионально. – Так что используй свой шанс, попробуй обогнать пулю!

Сплюнув в его сторону, я отвернулся и неспешно направился к двери.