более изысканным. Вот только пока не знал, как вручить, чтобы у неё снова не началось фантазий...
Хотя девушка пока интересовалась только оранжереей и собственными посадками, но и тут лучше перестраховаться. Особенно тут.
Выгнал нас всех Прохор.
Старик так накинулся за то, что мальчишка до вечера сидит в «душном» помещении и «света белого не видит», что на миг даже стыдно стало.
Но потом я огляделся — окна нараспашку, вытяжка уносила все пары наверх, где их развеивало стихией воздуха. Пахло травой и листвой, прямо как в лесу. Сквозь высокие рамы проникали закатные лучи и разбегались сотней зайчиков по всем колбам и прочему стеклу.
Тем не менее я согласился. Гордей, как настоящий артефактор, тоже мог увлечься. А я мог забыть, что он всё же ребёнок. Очень смышленый, талантливый и энергичный, но ребенок. Которому нужно много есть, спать и заниматься прочей учебой.
Так что Прохору я был благодарен. Тимофей так вдвойне — парень явно проголодался, но не решался об этом сказать. Его выдало такое громкое урчание в животе, что даже пацан, сначала упрямо сощурившийся, всё таки послушно отправился на ужин.
За столом носом клевали все, патриарх тоже не отличался стойкостью, отправившись к себе сразу после трапезы. Гордей вырубился в кресле, в которое перебрался во время чаепития. Рыжий подхватил мальчишку на руки и отнес в комнату.
А я вернулся в лабораторию.
Завтра я хотел закончить с артефактом и завершить заказ, поэтому нужно было все проверить и перепроверить. Меня терзало какое-то странное предчувствие, отгоняющее сон.
Не плохое и не хорошее, непонятное. Словно я что-то упустил или не заметил.
Полночи я перечитывал схему зеркала, оставленную моим предком и пытался найти там подсказку. Собрал свой собственный комплект накопителей, на всякий случай. Накачал под завязку перстень, чуть его не испортив.
Казалось что что-то не так, но я никак не мог уловить что именно. В итоге плюнул на эти бессмысленные терзания и пошел спать. С такой подготовкой — что бы ни случилось, я справлюсь.
***
Утром от сомнений и следа не осталось. Накрапывал дождик, принося приятную свежесть и разгоняя прохожих по домам. Погода располагала к работе.
Мы с Тимофеем наскоро позавтракали и поехали в академию.
Я рассчитывал управиться за день, поэтому и встречу с алхимиком назначил пораньше. Долговязый ждал нас у калитки — дремал, прислонившись к ограде. Для него такой час, похоже, был слишком ранним.
Когда мы подошли, он встрепенулся и потряс головой.
— Ваше сиятельство, — парень поздоровался со мной, зевнул, прикрывая рот рукой и кивнул рыжему, протягивая руку: — Простите. Матвей Аверин, третий курс алхимического факультета.
— Тимофей Петровский, — ничуть не растерялся рыжий. — Помощник Александра Лукича, по особым вопросам.
Я чуть не хрюкнул, подавившись смехом, и спешно замаскировал этот порыв кашлем.
— Очень рад, — сдержанно ответил студент, названный статус на него произвел должное впечатление.
Пока они не продолжили, я махнул рукой в сторону здания и призвал поторопиться. Работы предстояло много. Пусть усердствуют за полезным делом.
Всё шло отлично. Даже слишком.
Зеркало без сопротивления напитывалось вливаемой силой. Матвей колдовал над склянками, я отдал ему копию изначального состава для артефакта и рецепт своего дополнительного. Тимофей ловко подавал нужные ингредиенты, бегая за ними в хранилище, и ни разу не ошибся.
Процесс стремительно продвигался, даже солнышко прорвалось сквозь низкие тучи и засветило в окна лаборатории.
Я уж было подумал, что так мы управимся еще задолго до ужина. И как хорошо работать с помощниками...
А затем настал момент нанесения состава.
Матвей с торжественным видом подошел к раме и занес руку с кисточкой. Я машинально бросил проверочную сеть из доступных сил. Хорошая тренировка.
Это и спасло артефакт.
Мой удар пришелся сначала по руке Матвея. Раздался хруст, но я уже нанес следующий — в челюсть. Алхимик рухнул на пол и заорал от боли. А я отпихнул ногой упавшую склянку подальше.
Рыжий замер с непонимающим лицом, я сделал знак не приближаться и наклонился над Авериным. Точно! Вот что меня беспокоило — эту фамилию называл Левандовский, изливая мне душу про заговоры против него лично и всей его кафедры заодно!
А я половину из его бреда, как я тогда думал, мимо ушей пропустил.
— Ты что задумал, гаденыш? — я схватил парня за горло и сжал, выпуская немного темной магии.
— Да вы о чем, ваше сиятельство... — тот судорожно пытался придумать отговорку, но плохое самочувствие очень мешало врать.
Вот только никакого недоразумения быть не могло. Состав был испорчен намеренно, и он просто уничтожил бы раму, окончательно испортив артефакт. И восстановление заняло бы очень много времени. К церемонии проверки магов точно не успели бы.
А ещё такое было не под силу этому студенту. Талантливый, но подобные знания не получишь в академии. Не думаю что тот же Левандовский знал о таком способе разрушить материал артефакта.
— Кто? — я усилил хватку. — Кто тебя послал?
Разозлился и перестарался с даром разума. Мощным ударом вышиб из него любое сопротивление и чуть не спалил мозги.
Дурак! Пролей он хоть каплю на кого-нибудь из нас, никакой целитель не смог бы избавить от магического ожога. Это если бы повезло и задело совсем чуть-чуть.
— Отец... — прохрипел Матвей, краснея.
Пальцы я разжал, пока не раздавил его гортань.
Аверин не был воображаемым врагом заведующего кафедрой. Граф и правда решил выжить того с должности, да ещё и при помощи сына. Вот только метил старший гораздо выше. Ведь случись что с артефактом, в первую очередь полетит голова ректора.
— Чем помочь? — Тимофей с места не сдвинулся, но был крайне встревожен.
— Позови стражу.
Рыжий мигом выскочил за дверь, а я взялся за телефон. Подумал секунду и сначала вызвал Ряпушкина. Привычно холодный голос учтиво поинтересовался, чем может быть полезен.
— Ваш исполнительный юноша Матвей, Драговит Ижеславович, только что чуть не уничтожил зеркало силы. И я вот не знаю, что мне делать — прибить его прямо сейчас или отдать для той же цели вам, — спокойно сообщил я, не сводя глаз с
