Книга Дикий убийца - М. Джеймс

— Я подумал, что ты не захочешь рассматривать ее слишком близко, — объясняет Левин, когда видит, куда направлен мой взгляд. — Я позабочусь о том, чтобы нарезать ее и приготовить, как только смогу.

Я киваю, снова чувствуя комок в горле. Ты съешь это, если достаточно проголодаешься, говорю я себе, садясь и вытягивая ногу перед собой. Но по мере того, как ночь продолжается, и я ложусь спать под запах разделки и приготовления мяса Левином, я не уверена, что это правда.

* * *

Я проспала большую часть следующего дня, боль в лодыжке не давала мне уснуть большую часть ночи и оставляла меня измотанной. Левин будит меня, чтобы покормить из продуктового пакета и дать немного воды, прежде чем я снова засну, просыпаясь в сумерках и видя, как он возится с радио.

— Есть успехи? — Тихо спрашиваю я, и он поднимает взгляд с напряженным выражением лица. Я могу сказать, что он не хочет отвечать.

— Нет, — наконец говорит он, откладывая его в сторону. — Ничего.

На мгновение воцаряется тяжелое молчание, и я сжимаю губы, сдерживая слезы, наворачивающиеся на глаза. На самом деле я не ожидала другого ответа, но его все равно трудно слышать.

— Я хочу посидеть с тобой у огня, — говорю я наконец. — Я бы действительно хотела, чтобы меня ненадолго обняли.

Странно спрашивать, но Левин просто кивает. Он встает, помогает мне встать с одеяла, а затем садится на песок рядом с костром, лицом к воде, я спиной к его груди сажусь между его ног.

Я сижу в долгой тишине, ощущая его теплую твердость у себя за спиной, одна из его рук обнимает меня за талию и ложится на живот.

— Мне страшно, — наконец шепчу я и чувствую, как Левин испускает долгий, резкий вздох позади меня.

— Я хотел бы сделать больше, — тихо говорит он. — Я не предвидел, что это произойдет.

— Я знаю. — Я тяжело сглатываю, все еще борясь со слезами, которые отчаянно не хочу выпускать. — Это странно, в некотором смысле… я так боялась Диего. Возможно, это пугает больше, чем он. Это так по-другому. Это кажется менее сиюминутным. Более эфемерным. Как будто все еще может быть выход. Когда я была в той камере, я ничего подобного не чувствовала.

— Это еще не конец, — тихо говорит Левин. — Несмотря на то, что это неаппетитно, у нас еще есть еда на какое-то время, и у нас не закончится вода. У нас есть шанс.

— Даже если мы не… — Я прикусываю губу, немного отодвигаясь назад, чтобы быть ближе к нему. — Может быть, это лучше, чем все, что он запланировал для меня, когда самолет должен был приземлиться. Но… — я сделала долгий, медленный вдох, чувствуя, как страх ползет по моим венам, холодный и извилистый, как змея. — Я действительно боюсь смерти.

— Мне жаль. — Рука Левина крепче обнимает меня. — Я пока не сдаюсь, Елена. Если есть выход из этого, я собираюсь его найти. Но я знаю… — Он втягивает воздух, его рука лежит на моем бедре, когда он прижимает меня ближе. — Я знаю это чувство. Оно давно прошло для меня. Но я до сих пор помню, на что это было похоже.

Из всего, что он сказал о своем прошлом, это больше всего цепляет, мысль о том, что он так долго жил опасной жизнью, что перестал бояться смерти. Я чувствую, как меня пробирает дрожь, и Левин ошибочно принимает это за холод, тянется за одеялом, чтобы подоткнуть его мне, обнимая меня, другой рукой нежно проводит по моим волосам, когда я откидываюсь на его плечо.

Солнце садится за воду, заливаясь всеми цветами радуги, и я чувствую, как мои глаза затуманиваются, когда я смотрю на это. Я не могу перестать думать, насколько по-другому все могло бы быть при других обстоятельствах, насколько романтично это могло бы быть, если бы мы не были здесь на грани потери всего. Я могла бы сидеть здесь счастливой и влюбленной, вместо того чтобы испытывать ужас и бороться с паникой.

Что, если бы я могла притвориться, хотя бы ненадолго? Что, если бы мы оба могли притвориться? Просто чтобы все плохое ушло на ночь. Почему это было бы так плохо?

— Я рада, что, по крайней мере, я не одна, — шепчу я, поворачивая голову так, что мои губы почти касаются его горла. — С тобой я чувствую себя в безопасности.

— Было бы лучше, если бы я мог обеспечить твою безопасность, — мрачно говорит Левин, но я чувствую, как напряжение внезапно пронизывает его, когда я ерзаю в его руках, мое дыхание согревает его шею. Его рука крепче обнимает меня за талию, и я чувствую, как его дыхание немного учащается.

Я не должна была пользоваться ситуацией. Я знаю это. Я не хотела этого, когда попросила посидеть его со мной у костра. Но внезапно все, о чем я могу думать, это о том, как хорошо, что он так близко ко мне, его рука обнимает меня, когда я вдыхаю теплый солоноватый аромат его кожи и чувствую, как поднимается и опускается его грудь у моей спины.

Я снова прижимаюсь к нему и чувствую, как у него перехватывает дыхание, когда я чувствую, как толстый, твердый выступ его члена начинает прижиматься к основанию моего позвоночника. Его возбуждает то, как близко я нахожусь, и это, в свою очередь, заставляет мое сердце биться быстрее в груди, мою кожу заливает жаром, который не имеет ничего общего с благоухающим ночным воздухом или огнем перед нами.

Медленно я протягиваю руку, мои пальцы касаются его колена, когда я провожу рукой вверх по внутренней стороне его бедра, почти до того места, где моя верхняя часть прижата к нему, прежде чем он наклоняется, накрывая мою руку своей и останавливая движение дальше.

— Елена.

В его голосе слышится предупреждение, но я также слышу в нем хриплый скрежет, звук, который, как я постепенно узнаю, означает желание. Я облизываю пересохшие губы, мой пульс учащается в горле, когда я обхватываю его руку своей, проводя большим пальцем по тыльной стороне. Я чувствую, как он напрягается позади меня, слышу, как он тяжело сглатывает, его дыхание ерошит волосы у меня на затылке, и еще одна быстрая дрожь пробегает по моей спине.

Мир вокруг нас погружен в тишину, небо становится темно-синим, почти ночным, а перед нами потрескивает огонь. Такое чувство, что мы с ним единственные люди, оставшиеся в мире, и в данный момент я не совсем уверена, что стала бы возражать, если бы это было так.

— Я не хочу умирать, так и не узнав,