Ханнер тоже лег, но заснул не сразу. Он размышлял, почему Рудире досталось больше всех: не потому ли, что она самая сильная из них?
Существует ли прямая связь между ночными кошмарами и силой чародейства? Ханнер мысленно вернулся назад, пытаясь припомнить самый первый сбор за завтраком. Тогда сны – после первого раза в Ночь Безумия – приснились четверым: Рудире (разумеется!), Дессет из Восточного округа – той, что помогала лечить Киршу, Варрину-Ткачу и Алару, сыну Агора. И теперь кошмары снова приснились этим троим: Рудире, Дессет и Варрину; Варрину даже дважды, и второй раз он проснулся, взлетев в воздух. Про Алара, сына Агора, ничего сказать было нельзя: он как ушел в первый день, так и не возвращался.
По крайней мере – пока, хотя Ханнер подозревал, что он еще придет.
Рудира, Дессет и Варрин – трое летунов из его отряда в Ночь Безумия. Когда дядя Фаран выяснял, кто может летать, а кто – нет, Ханнер вышел из комнаты прежде, чем выяснение закончилось, но он знал, что и Рудира, и Дессет, и Варрин были в «летающем» углу.
Значит, связь между силой чародея и кошмарами вполне может существовать. Сильных чародеев отличает от слабых умение летать.
Как интересно! Не есть ли кошмары своего рода плата, неудобство, уравновешивающее выгоды, которые дает большая сила?
В столовой с дюжину людей сидели за столом и завтракали. На завтрак были сосиски и хлебцы, и Берн сновал взад-вперед через кухонную дверь. Ханнер поздоровался со всеми и отдельно – с невыспавшейся Альрис. Она ночевала в одной комнате с Рудирой, так что сегодня ей, понятное дело, отдохнуть не удалось.
И тут Берн, вернувшись в столовую с подносом светлого пива, заметил Ханнера.
– Лорд Ханнер! – окликнул он молодого человека. – Не мог бы ты уделить мне пару минут?
– Разумеется, – ответил Ханнер. – Но было бы хорошо, если бы ты принес мне сосиску – я ее съем, пока ты будешь говорить.
– Да, конечно, милорд. – Берн быстро поставил поднос, раздал кружки, положил на тарелку пару жирных сосисок, подал Ханнеру и сказал: – Пожалуйста, пройдите со мной, милорд.
– А здесь поговорить нельзя?
– Мне надо тебе кое-что показать. Я надеялся сообщить об этом лорду Фарану, но сегодня еще не видел его, и он вполне может провести наверху целый день. Не пройдешь ли ты со мной?
– Что ж, пошли. – Ханнер с тарелкой в руке последовал за Берном по наклонному каменному коридору в освещенную лампой кладовую: окон в ней не было.
Там они остановились. Берн выглядел встревоженным. Ханнер огляделся, но ничего тревожащего не заметил. Кладовая как кладовая, ничего особенного, вот разве что больше пустых полок, чем обычно.
– В чем дело, Берн? – спросил он.
– Милорд, – заявил Берн, – я не осмелился беспокоить лорда Фарана по такому поводу, но мне надо было кому-нибудь показать.
– Да что показать?
– Взгляни, милорд. – Полным отчаяния жестом Берн указал на пустые полки. – Обычно здесь было достаточно припасов для вашего дяди, двух-трех его друзей, ну и, конечно, от одного до полудюжины слуг. Но сейчас у нас здесь сорок человек. Я думал, что смогу обеспечить вас, если стану каждый день наведываться на Южный рынок и время от времени посещать Рыбный и Западный. Ну и, может, прикуплю кое-чего в лавках Торгового квартала или в Старом городе.
– Немалые концы, – заметил Ханнер. Южный рынок был примерно в миле от дома, Западный – еще дальше. – Особенно с едой для сорока ртов.
– Я рассчитывал нанять возок, – сказал Берн. – Но, милорд, это невозможно.
– Почему? – Не успел вопрос сорваться с губ Ханнера, как он вспомнил толпу на Высокой улице и магическую защиту, установленную с трех других сторон дома. – Ох! – сказал он, прежде чем Берн ответил.
– И в любом случае у меня кончаются деньги, милорд, – продолжал Берн. – Я не уверен, может ли сейчас лорд Фаран рассчитывать на кредит – несколько дней назад его имя было лучшей гарантией, но сейчас?..
– У него должны быть деньги. – Ханнер постарался, чтобы голос его звучал уверенно. – Скорее всего золото, на худой конец – серебро.
– Очень надеюсь, – ответил Берн. – Но даже если так, как мне добираться до рынков – и возвращаться целым?
Ханнер задумчиво смотрел на него. Пришла пора чародеям рассчитываться за кров и стол.
– Думаю, это можно устроить, – проговорил он. – Мы можем летать на рынки. Да и деньги вряд ли станут проблемой. – Он был уверен, что у дядюшки где-то в доме припрятаны деньги, а если нет – можно будет продать что-нибудь из обстановки.
Или чародеи просто потребуют, чтобы им предоставили кредит. Прямых угроз вполне можно избежать. Осведомляться о возможности кредита, стоя перед фургоном фермера и небрежно жонглируя, ну, скажем... кинжалом – без помощи рук, разумеется, – что ж, это окажется достаточно устрашающим, размышлял Ханнер, чтобы большинство торговцев оказались сговорчивыми.
Большинство. Купцы, которые вообще не захотят торговать с чародеями – ни в кредит, ни за наличные, – несомненно, станут проблемой, но с такими можно будет разобраться – даже и силой, если придется.
Ханнер вдруг осознал, что совершенно спокойно обдумывает, как совершить преступление, – вещь, всего несколько дней назад для него немыслимая.
Но несколько дней назад он и не подозревал, что его дядя вот уже много лет незаконно занимается магией; он не был изгнан правителем из долгу; не видел приказа, обрекающего на изгнание дядю Фарана и всех остальных из города только потому, что они те, кем не по своей воле стали.
Несколько дней назад он не был чародеем – и другие тоже не были ими. Ночь Безумия изменила все.
– Благодарю, милорд, – поклонился Берн.
– Нам нужен список всего, что тебе потребно, – сказал Ханнер.
– Да-да, милорд, конечно. Я составлю его, как только все позавтракают.
– Хорошо. – Ханнер подцепил наконец одну из сосисок, откусил изрядный кусок, улыбнулся от удовольствия и повторил – совсем по-другому: – Хорошо!..
Глава 31
Жаркое полуденное солнце озаряло выстроившихся в саду людей. Лорд Ханнер затенил глаза рукой.
Лорд Фаран снова сортировал чародеев. Он пришел к заключению, объяснил он Ханнеру, что возможности чародея ограничивает только одно: сила. Всему, что могут другие маги – целительству, способности летать, колдовскому зрению, – можно обучиться; а обученный чародей тем лучше управится со своими умениями, чем более он могуч. Для него невозможно быть хорошим целителем, но плохим летуном, или быстрым летуном, который не в состоянии поднимать тяжести: подобное разделение попросту не свойственно чародейской силе.
Лучший тому пример – Рудира: ей доступно все, и во всем она одинаково сильна, стоит ей только понять, как что-то делается. Никому другому не сравниться с ней. У нее просто больше силы, чем у любого из остальных.
