рассмеялся, потом посерьезнел.
— С маман все ясно, а что с…
— Раевский занимается. Не переживай, я буду держать тебя в курсе.
— Я очень надеюсь, что не наломал дров. Вернее, наломал. Но не хочу, чтобы у меня за душой висел грех убийства, — тяжело вздохнул. — Я это не вывезу.
— Вывезешь. Потому что парень найдется и выкарабкается. Ты ему поможешь. Эй, Рос….
— Ну что?
— Выше нос.
— Иди сюда, рифмоплетка.
— Нет-нет, мне пора! — я начала отступать. — Поговори с мамой.
— Ладно, зови эту женщину. Скажи, что я хочу с ней поговорить.
— Все обойдется. И помни, Сеня раскинула таро, у нас очень благоприятный прогноз! — произнесла уверенно. — А если не веришь, я могу принести тебе сушеную кроличью лапку, и ты…
— Дразнишься? Выпорю! — пообещал Рос. — Поправлюсь и хорошенько тебя… выпорю, негодяйка!
— Меня пороть нельзя.
— Значит, выебу. Горячо выебу.
Ох, как мне стало жарко от его обещаний. Выебет же… Выебет и мне понравится. Очень.
— Поправляйся, Рос, — послала ему воздушный поцелуйчик.
Когда вышла из палаты, мама Роса делала вид, что не пыталась прислушиваться изо всех сил к нашему разговору.
— Рос хотел бы вас увидеть.
Такие простые слова, а мама Роса так обрадовалась, будто на ее улице перевернулся грузовик с пряниками.
— Как я выгляжу? — пригладила волосы и платье.
— Как переживающая мама, — признала я.
Жаль, моей уже нет в живых… Я как-то сказала Росу, мол, не знаю, была бы я в хороших отношениях со своими родителями, если бы они были живы.
Теперь я понимала, что сказала так просто из отрицания собственной тоски и грусти по семье. Мне их так не хватало… Так не хватало, божечки! Теперь я просто обязана была завершить начатое и наказать виновных. Но для начала стоило навестить парня, пострадавшего от рук Роса. По словам Раевского, его нашли и прооперировали.
Не все такие уроды, как Джига. Парня реально бросили на улицах города подыхать, но его обнаружили случайные прохожие и вызвали скорую. Сейчас он в реанимации, в тяжелом состоянии. Но жив… Жив и будет жить, это главное. В том, что Рос поможет ему встать на ноги, я не сомневалась.
Глава 58
Глава 58
Дубинин
Мама появилась в палате. На удивление, ее шаг был не таким решительным, как всегда, более приглушенным, тихим. Но взгляд остро скользил по телу, в нем всколыхнулась боль, забота, переживания — все то, на что она была щедра, как мама. Следом появилось и желание прочитать мне нотации.
— Давайте без нотаций, мама. Присядьте, что ли? Не стойте.
— Я все равно напомню о том, из-за какой травмы ты покинул спорт, и вот это тоже… — вытащила рекомендации врача.
Неугомонная женщина! Прочитала траурным тоном медицинскую выписку, повысила голос на рекомендациях «избегать травм головы» и сердито на меня посмотрела, с осуждением и жалостью, будто на слабоумного.
— Хватит на меня так смотреть, не маленький! — огрызнулся.
— Глуп, Ростислав. ГЛУ-ПО! Это просто дичайше глупо, подвергать свою жизнь опасности. И с кем ты связался? С Джигой! Ай, подлец… Я еще много лет назад добивалась, чтобы его из команды выперли. Напомнить тебе, как он подсидел более сильного, подставил с допингами, чтобы самому удержаться? Гнилой, подлый, мерзкий червяк. О, сейчас он от правосудия не уйдет. Я все связи подниму, чтобы размазать эту гниль!
— Мама, у вас столько пыла воинственного. Дай только кого-то размазать.
— Он это заслужил, — отрезала. — Уверена, он бы и тебя подставил, не будь ты так состоятелен. Подлиза всегда крутился возле тех, кто с деньгами и связями. Жалкий подъедала, жополиз, мерзость настоящая. Что тебя сподвигло сунуться в эту ерунду с боями? Раевскому попотеть придется, чтобы тебя вытащить и не засветить при этом… — покачала головой. — Как нам потом его отблагодарить?
— Вы и сами знаете, как Раевского отблагодарить. Так же как понимаете, что Раевскому на меня было бы наплевать, если бы я не был вашим сыном. Так что краеугольный камень интересов Раевского на протяжении всей его жизни — это вы, мама. Осчастливили бы мужика хоть на пенсии, что ли?
— Недопустимо с мамой обсуждать подобное! — задрала свой нос. — Не забывайся, Ростислав. Мы — мама и сын, не друзья. Никогда не поддерживала идею с отношениями на равных между родителями и детьми!
— Да-да, вам лишь бы покомандовать, влезть, куда не стоит, да?
— Я извинилась, перед Марфой, в том числе.
Я уже был в курсе, конечно, но услышать это от мамы было приятно.
— Как следует извинились или нехотя процедили, что были не правы?
— Врать не стану, извинения мне дались тяжело. Нелегко признаваться, что ошиблась.
— А давайте-ка я облегчу мучения вашей гордости, мама. Марфа с тринадцати лет осталась без родителей и жила в доме сестры отца, тетки и ее мужа. С Марфой нехорошо обращались. Обижали. В пятнадцать лет, чтобы замять скандал с домогательствами к несовершеннолетней, тетка Марфы выставила девчонку из дома, как можно дальше, оплатив ей учебу. Просто вышвырнула и кинула косточку, сама все это время жила припеваючи на деньги, что по закону принадлежат Марфе. И, как вишенка на торте, сейчас выяснилось, что смерть родителей Марфы не была несчастным случаем при покорении вершины альпинистами-любителями, как это выставили в прошлом. Это было преднамеренное убийство. Тетка и ее муж были в сговоре. И вот эту мразь Широкова подкупила ради того, чтобы наговорить гадостей про Марфу. Вы, сами того не ведая, покрывали ту, что сделала ребенка сиротой, обидела, оставила глубокие душевные травмы и обобрала до нитки!
Лицо мамы пошло пятнами. Она совсем застыла на стуле.
Я много подробностей не рассказал. Но мама женщина не глупая и сама поняла, что скрывалось за обтекаемыми словами.
— Я не знала.
— О многом я сам узнал только сегодня. Марфа — закрытый и сложный человек, по понятным причинам. И я ее люблю. Очень… Настолько, что не представляю своей дальнейшей жизни без нее. И мне проще выбить из себя дурь, почувствовать,
