собирал сведения. Никаких домыслов, просто отображение нашей жизни, как она была. Ох, а вот это… Неожиданно.
— Марфа, что там? Ты в лице изменилась. Не томи. Что, херни наваял, да? Так и знал! Дай сюда, не читай это дерьмище…
— Нет-нет, постой. Тут просто… Дай отдышаться…
Я смогу.
Прошло еще несколько томительных минут. Дочитала, как пьяная, отложила телефон в сторону, снова легла под бок Росу.
— Иди сюда, — показал на свое опухшее плечо. — Приляг!
— С ума сошел? Тебе это плечо вправляли. Нет. Просто дай полежать. Немного… — потерлась лицом о его грудь, всхлипывая тихонько.
— У тебя нос мокрый. Я и не знал, что это может быть таким трогательным и сексуальным. Я в хлам, когда ты плачешь.
Глава 57
Глава 57
Марфа
Прошло еще несколько минут, Рос меня не торопил, и клянусь, я почувствовала, что ему дорогого стоило это!
Он меня не торопил, не подначивал и не требовал рассказывать как можно скорее, и меня это безумно тронуло, ведь я каждой клеточкой тела ощущала его нетерпение и желание расставить все точки над i.
Наконец, я собралась с силами, чтобы сухо сказать:
— После смерти родителей я стала жить у сестры отца. Моя тетя была замужем. Мне было четырнадцать, когда ее муж начал проявлять ко мне интерес. Поначалу брал мое белье из корзины с грязным бельем. Потом начал липнуть, прижиматься, касаться при каждом удобном случае. Любил отравить меня в какую-нибудь кладовку и зажимать там, нашептывая гадости. Когда стало невмоготу терпеть, я пожаловалась тете. Она не поверила. Все затихло, а потом ок как-то вломился ко мне в комнату и едва не изнасиловал. Я ударила его по голове тяжелым будильником. Было много крови, он отрубился. Позвонила тете, она все замяла, и… Обвинила меня. Устроила мне переезд в другой город, оплатив учебу в дорогостоящем колледже за несколько лет вперед. Она просто выставила меня из дома. Дядя давно мертв, но тетка продолжает обелять его имя. Как на примере вмешательства Широковой... Твой частный детектив нарыл, что на дядю, оказывается, было несколько похожих жалоб позднее, но заявления о домогательствах к несовершеннолетним всегда забирали. Сведения мигом убирали.
Рос замер.
Он молчал.
— Тебе противно? — поинтересовалась я. — Наверное, противно знать обо мне такое.
— Как… — прохрипел он. — Как ты могла подумать, будто мне может быть противно? Я просто думаю… Он реально сдох? Если бы не сдох, я бы… Убил! Иди ко мне, Одуван. Обними, ляг сверху…
— Ты весь больной и переломанный.
— А ты пушинка, и мне ничего от тебя не будет. Я так хочу тебя обнять. Вот так, да…
Рос медленно поднял руку, погладил меня по спине осторожно, зарылся в волосы, поглаживая на затылке.
— Все будет хорошо. Ты только будь со мной. Спасибо, что доверилась. Я это ценю. Очень… Мы никуда не спешим. Теперь уж точно. Играем в пейнтбол. Или еще во что-то. Во что угодно… Только будь рядом, — попросил, обняв крепче. — Будь рядом.
— Буду, — вздохнула с облегчением.
Случилось то, чего я боялась, и страх оказался надуманным мной... Как легко и пусто стало там, где нарывало гноем. Не верится.
Из меня будто вынули все кости, я расплылась на груди своего мужика, прислушиваясь, как грохотало его большое и горячее сердце.
— Это еще не все, — произнесла я. — То, что я тебе рассказала, это просто мой рассказ. Я давно о себе все знаю. Переживала, конечно, такое рассказывать Но меня потрясло не это.
— Не все? — Рос напрягся. — Что же еще ты прочитала?
— Факты о смерти родителей, — сказала тихо. — Они были альпинистами-любителями, одна из их вылазок закончилась плачевно. Тогда я не знала, что в этой же поездке участвовал и муж моей тети. Тот самый… Твой детектив обнаружил кое-какие факты, которые указывают на то, что родители умерли не случайно. Подчищенная переписка так же указывает, что он обсуждал это с теткой. Они… были в заговоре. Хотели разжиться деньгами. Я думаю… Думаю, надо придать огласку, обратиться в соответствующие органы. Пусть… Пусть виновные понесут наказание. И хоть дядя давно сдох, но тетка еще жива!
— Охренеть! Моя ты хорошая, малыха… И с этой тварью ты жила… целых два года. Блять! Я бы… Почему я тебя тогда не знал? Забрал бы…
— Ох, Рос. Я была несовершеннолетняя, а ты… уже здоровый бугай.
— Не такой уж здоровый. Ладно, немаленький. Но все же еще отрок двадцати с небольшим лет.
— Словом, дикий, откормленный, озабоченный жеребец. Ох, нет, Рос, хорошо, что мы тогда не встретились. Очень хорошо. Я бы и не посмотрела на тебя.
— Эй! Чего бы это… не посмотрела? — как будто обиделся.
— Ой, ладно. Исправляюсь. Ты бы не посмотрел на меня. Я выглядела совсем мелкой.
— Фотки есть?
— Да, есть.
— Покажешь?
— Обязательно покажу. Они распечатаны, а сейчас еще кое-кто хочет тебя увидеть и поговорить.
— Кто же?
— Твоя мама.
— И она здесь, — буркнул.
— Я ей позвонила.
— Что?! — удивился Рос.
— Пришлось. Врачи спрашивали об аллергиях и травмах. Я такими сведениями не располагала. На кону твоя жизнь, медведь, мне было не до обид. Я позвонила ей.
— Ох блять, — несмотря на травмы, Рос обнял меня крепче и впечатал разбитые губы в висок. — Вот теперь я знаю, чувствую, что и ты тоже… Тоже меня… Любишь. Да-да, чувствую. Можешь не говорить. Считай, сам за тебя все сказал, и твои барьеры на месте, и я пиздец как доволен!
— Ах ты хитрец. Все, отпусти, тебе нельзя.
— И чуть-чуть?
— И чуть-чуть, и капельку. Ты за плохое поведение наказан!
Я села, поправив одежду и волосы.
— Мы даже немного поговорили. Она признала свою ошибку. Это не означает, что я все забыла и простила. Топор войны где-то неподалеку, если что. Просто общение более-менее сносное. Никаких открытых боевых действий. Думаю, ты должен с ней поговорить. Она переживает, бегала тут со врачами. Даже сбежала со свидания, — добавила я, подмигнув.
Рос
