Я решил, что такой дар, как есть у тебя, в руках неопытного подростка — слишком опасная вещь. Лучше будет, если его заберу я. Полностью. Как ты на это смотришь?
Я дернулся. Только лишь дернулся, пытаясь броситься даже не к двери, а к ближайшему крохотному окну, чтобы вырваться на улицу. И оцепенел, скованный по рукам и ногам. Мышцы одеревенели, отказываясь слушаться. И что самое важное, я переставал слышать свои мысли. Они становились все тише. А голос Романова в голове напротив, набирал все большие децибелы.
— Ну же, Коля, не сопротивляйся. Если ты будешь умным мальчиком, то все произойдет быстро. Ты лишь оттягиваешь неизбежное. Тебе не совладать со мной.
Он подошел вплотную, заглядывая не в глаза, в душу.
— Я так долго хотел убить тебя, даже не представляя, какую драгоценностью ты являешься
Глава 23
Что самое мерзкое — я узнал, какое заклинание использует Его Высочество. Знаменитое в определенных кругах Дурное око, которое мне уже довелось испытать на собственной шкуре. Правда, тогда эффект был все же полайтовее. Сейчас работал настоящий профи.
Сила, которая окутала меня, не позволяла сопротивляться. Она подчиняла, играючи обращаясь с моим даром. Я даже толком и сделать ничего не мог. Лишь с грустью констатировал, что мое любимое тело начинает отказывать.
Вот перестало покалывать в пальцах, и они исчезли. Нет, все еще были где-то здесь, в ближайшем пространстве, только больше мне не принадлежали. Следом за ним отказали ноги, хотя я все еще продолжал стоять на дощатом полу. Правда, теперь исключительно по воле Романова.
Заурчал в животе ужин, а затем желудок перешел во владение Его Величества. Последний удар сделало сердце и пропало с радаров моего тела. Это было не просто страшно. Меня охватила самая настоящая паника. Будто от тебя отрезают по кусочку, с той лишь особенностью, что ты не испытываешь жуткую боль. Правда, иногда боль — это свидетельство того, что человек еще жив. В нынешнем состоянии я не вполне понимал произошедшее со мной.
Крохотный островок, на который удалось выбраться — разум. Ну, или мозг, этот самый разум создающий. Сам центральный отдел нервной системы я не чувствовал, но пока еще думал, размышлял, боролся. По крайней мере пытался. Значит, жил.
И у меня было много вопросов. Нет, не к желаниям кузена Императора. Они казались предельно понятными. Светлейший князь желал забрать мой дар. Но так как я добровольно его отдавать не захотел, пришлось использовать Дурное око.
На мой взгляд, не самый лучший вариант. Я читал в книжках, что во время многочисленных войн, когда Империя прирастала новыми землями, подобный метод часто использовался для усиления магов. Вот только процент успешного захвата дара был относительно невысок.
Магические силы — это субстанция еще более сложная, чем резус-фактор крови. По крайней мере потому, что никто до сих пор не знал, какой дар приживется, а какой нет. Да, иногда получалось. И маг действительно становился сильнее. А порой реципиент сходил с ума или силы со временем начинали утекать, как из дырявого корыта. И не только чужие.
Но если Его Высочество решился на такой шаг, значит, у него есть какое-то обоснование и уверенность в собственных силах. Меня интересовало другое.
Не хочу хвастаться, но я пару раз использовал заклинания второго ранга. Не сказать, чтобы чувствовал себя превосходно, однако мне это было вполне по силам. Если не ошибаюсь (а разум единственное, что у меня осталось), такого же ранга и Романов. Тогда почему ему так легко удается подчинять меня?
Дурное око — заклинание с подвохом. Успешно сработает лишь с тем, кто на несколько ступенек ниже тебя. Иначе все бы подчиняли друг друга.
— Как? — тихо произнес я, поняв еще кое-что. Я до сих пор владел речевым аппаратом. Мелочь, а приятно.
Что интересно, но князь меня понял. Даже улыбнулся, склонившись перед лицом. Фу, как некультурно, о личных границах не слышал?
— Ты не понимаешь, как мне удалось использовать Дурное око против тебя? — усмехнулся он. — Ответ прост, я намного сильнее, чем ты.
— Второй ранг.
Ладно, я поторопился. Говорить было примерно так же сложно, как отбегать полностью весь матч после травмы. Вроде ты это все умеешь, но приходится прикладывать невероятные усилия для вполне привычных вещей.
— Этот вопрос можно было бы посчитать даже оскорблением. Второй ранг… — усмехнулся Его Высочество. — Я давно первый, если не сказать больше…
Он немного помолчал, но все же добавил:
— Ладно, раз ты такой упрямый и до сих пор сопротивляешься, открою тебе небольшую тайну. У тебя нет никаких шансов. Ты не сможешь противостоять мне вечно. Скоро силы покинут тебя. А чтобы мы провели это время с пользой, давай немного поболтаем. Признаться, у меня большой дефицит во внимательных собеседниках.
Я оказался совсем не против. Во-первых, несмотря на страх и весьма странное состояние собственного тела, было действительно интересно. Во-вторых, вдруг услышу нечто ценное, что смогу использовать против него сейчас. В-третьих, хорошо, что Его Высочество не смотрел многочисленные голливудские боевики. Так злодеи, которые долго треплются, в конце обычно погибают. Признаться, такой вариант меня вполне устраивал.
— Почему хотели убить? — произнес он, делая после каждого слова небольшую паузу.
— Потому что здесь я стал никем! — с ненавистью, словно в этом виноват я, ответил Романов. — Мы должны были территориально переместиться в Санкт-Петербург. Ровно на то же самое место. Но что-то пошло не так. Может, ваша жалкая планета больше. Или влияние магнитных полюсов другое. А может, ошиблись наши ученые. Все это неважно. Главное — результат. Мы оказались здесь. И кем я стал в одночасье? Никем. Меня за глаза так и называют: сухопутный адмирал. Единственное, что могло изменить мое положение — война с застенцами с их последующей капитуляцией.
Странно, я давно ощущал себя членом этого мира, однако теперь, когда Его Высочество так уверенно заговорил о возможном проигрыше моих, застенных недомов, стало почему-то обидно.
— Но после той атаки брат испугался. Как вы называете это, ракеты? Пусть так. Император решил, что нам нужно изучить застенцев получше. Узнать, чем они могут угрожать. Ромка всегда был трусоват, что тут скажешь.
Романов от злости даже сплюнул, выражая крайнюю степень своего неодобрения поведением родственника. Согласен, мне Император тоже не нравился. Пусть и по-другому поводу. Хотя вряд ли на фоне общей нелюбви к государю мы подружимся.
— И тогда я начал
