буду там.
Я рада, что он так счастлив в ожидании моего приезда. Но в минуты сомнений я боюсь начисто стереть улыбку с его лица своими новостями. К постоянному страху потерять ребенка прибавляется решение: если он против, я остаюсь в Лондоне и стану матерью-одиночкой. Но я этого не хочу. Тео мне нужен, последние несколько недель я мечтаю о нашей совместной жизни. Только он представляет себе семью из нас двоих, а для меня это неприемлемо.
Глава 32
– Ну вот, смена караула: кто над нами вверх ногами – ты вместо меня, – хихикает Таша.
Завтра я улетаю в Метони, а сегодня улучила момент и записалась на УЗИ. Мой врач предложила сделать его до поездки. Учитывая срок около восьми недель, неплохо проверить, как идут дела, прежде чем говорить Тео.
Чувствуя себя уязвимой и незащищенной, я пытаюсь отогнать воспоминания о прошлом, когда произошел выкидыш, но сердце сжимается от страха. Я успокаиваю себя, говорю, что все будет хорошо, так должно быть, но от тревоги никуда не деться.
Я прокручиваю в голове разные версии, что скажет Тео, но еще двадцать четыре часа – и я узнаю точно, что он думает. Таша держит меня за руку, считывая мою боязнь, как умеет только она. Лежа на спине, я вспоминаю все, что случилось, когда я отправилась на первоапрельские приключения в Метони.
Дверь открывается, прерывая поток мыслей, и входит медсестра.
– Софи Кинлок?
– Да, здравствуйте, – нервно отвечаю я.
Разве не ясно, что именно я пришла на прием, ведь я уже полуголая и с задранными ногами.
Начинается сканирование, я пытаюсь расслабиться, но как только тебе говорят это – реакция машинально прямо противоположная. На экране появляется размытая извивающаяся черно-белая форма. Формы и тени, но где-то там начинает расти самый важный маленький человечек.
Таша инстинктивно сжимает мою руку, зная, что в ожидании новостей меня сковывает страх.
– Здесь все нормально, – начинает медсестра, показывая на экран, делая снимки и измерения. – Уже видны сердце, ручки и головка.
Я не смогла бы разглядеть части тела, как ни старалась, даже если бы на глаза не наворачивались слезы. Маленькая пульсирующая точка становится центром экрана, и комнату наполняет звук жизни. Мы с Ташей переглядываемся и шумно всхлипываем.
– Поздравляю! – улыбается медсестра.
– Папочка ее ребенка – красавец-рыбак из Греции, и завтра она летит сообщить ему чудесную новость.
Я потрясенно смотрю на нее, чтобы она прекратила болтовню, но она настаивает и начинает рассказывать всю историю с самого начала.
Медсестра завороженно слушает, держит в руке сканер, потом, к счастью, убрав его с моего живота, и, широко раскрыв глаза, слушает Ташину версию. Таша завершает историю показом украдкой сделанных скриншотов, когда я познакомила их с Тео через видеозвонки. Они смотрят на Тео, ахая и охая.
– Как закончите, – вмешиваюсь я, когда медсестра начинает задавать вопросы о Тео, – мне бы хотелось надеть трусы.
Она быстро возвращается к работе, извиняясь и вручая мне сканы.
– Ваш срок – 26 декабря. И как бы то ни было… – Она замолкает. – Мать вами бы гордилась.
* * *
Вооружившись драгоценной распечаткой, я иду к офису Арабель недалеко от Ноттинг-Хилла. Она несколько раз присылала сообщения с вопросами о маминой картине, почти меня преследуя. Но у меня были более насущные дела, и мне удавалось ее избегать. Теперь пришло время избавить ее от страданий и рассказать, как я нашла картину, без сомнения, вызывая фунтовые банкноты в ее глазах. Однако она будет разочарована: картина принадлежит Григору. Мама ее подарила, и она останется у него.
Свежий воздух избавляет меня от больничного запаха. Мне рожать на пару недель раньше Таши, так что у нас действительно будут дети, похожие на братьев и сестер, как у лучших друзей, мой ребенок – как третий близнец, и я очень довольна.
Послеполуденное движение транспорта в Лондоне похоже на волну: то приливы, то отливы. За исключением того, что серый и грязный воздух отличается от ярких красок Метони. Я уже волнуюсь, думая о том, что завтра в это же время буду там. В объятиях Тео. Он обнимет меня, а, сам того не зная, будет держать двоих. Я инстинктивно баюкаю небольшой живот. Мы справимся, малыш, все будет хорошо.
Я прекращаю воображать, что ответит Тео, вместе с разными сценариями, какой будет дальнейшая жизнь. Главное – в конце года у меня родится ребенок, как бы ни сложились обстоятельства, и Тифф придется взять бразды правления в свои руки либо на время моего отпуска, либо навсегда, из-за моего переезда в другую страну.
Я нажимаю кнопку интеркома, и меня приветствует помощница Арабель. Когда дверь закрывается, уличный шум мгновенно замолкает. В комнате ожидания глаза автоматически находят мамину картину «Она уезжает из дома». Картина словно получает вторую жизнь, добавочную остроту, ведь я могу снова уехать.
– Милая, выглядите ужасно. Вы больны?
Арабель целует меня в обе щеки и предлагает сесть.
– Хотите бренди, шампанского?
– Нет, у меня все хорошо, просто устала.
Она разглядывает меня, приподняв накрашенную бровь, и садится за стол.
– Ну, Софи, я горю нетерпением все узнать, а вы скрываете от меня новости. Расскажите об этой таинственной картине.
Я выжидаю минутку, зная о потоке вопросов и убеждений, готовых сорваться у нее с языка. Улыбнувшись с чувством выполненного долга, я подтверждаю ее надежды.
– Да, я ее нашла, но скажу сразу: она останется там, где находится сейчас, и никогда не будет выставлена на продажу.
Арабель раздраженно стучит ручкой по столу, раскачиваясь в кожаном кресле.
– Я не удивляюсь, однако très разочарована. Расскажите, по крайней мере, где и как вы ее нашли?
Я рассказываю о поисках картины, о тупиках, фальшивых надеждах и неожиданном открытии местонахождения картины. Арабель мимоходом спрашивает, с кем сотрудничает Тони Джовинацци и не интересуется ли он другими мамиными картинами, чтобы извлечь хоть какую-то пользу из неудовлетворительного результата.
Хотя Арабель во время рассказа сдерживала эмоции, я видела, что она увлечена подробностями и старается придерживаться фактов. У меня не получилось скрыть некоторые моменты поездки, мало связанные с картиной.
Я показываю ей фотографию «Метони V» на телефоне, и она заливается слезами – такого я не видела никогда, – она, похоже, сама этого не ожидала.
– О… c’est … magnifique! Даже больше, чем я себе представляла, – говорит она, улыбаясь и вытирая слезы. – И что теперь? Надеюсь, вы не думаете о переезде в это местечко просто из-за любви к мужчине.
Я теряюсь из-за неожиданного вопроса.
– Я думаю об этом давно
