«Вообще, он Соню нещадно балует, — озабоченно нахмурилась Катя. — Игрушками завалил, велосипед детский купил — теперь учит ее ездить! Весь вечер оба на дороге пропадают. А сам с ног от усталости валится! Не то, что Максим, — обидчиво вспомнила она, — даже имя дочки моей ни разу не спросил, шоколадки не подарил!»
Катя тяжело вздохнула и начала думать о работе.
Теперь она не отстанет от Ивана Петровича с просьбой, чтобы на практике подучил ее диагностике. Он, в конце концов, обещал!
В манипуляциях ветеринарных Катя уже поднаторела: и инъекции животным с закрытыми глазами сделает хоть внутримышечно, хоть внутривенно, хоть подкожно; и раны обработает, как положено; и нарыв вскроет, если приспичит! Спасибо Ивану Петровичу за его «затрещины», да и красный диплом не за чих ей дали!
Наконец планерка подошла к концу, и все облегченно задвигали стульями.
* * *
— Екатерина Юрьевна, задержитесь, пожалуйста, — догнал Катю возле двери голос Светланы Ивановны.
Катя медленно вернулась на свое место.
«Уволить, наверное, хочет, — лихорадочно строила она догадки. — Но за что?! Падёж? Не может этого быть, мне позвонили бы в первую очередь!»
Катя крепко сжала в замок задрожавшие пальцы.
Светлана Ивановна сидела погруженная в свои раздумья.
— Вы меня увольняете? — напрямик спросила Катя.
— Да нет, с чего ты взяла? — непонимающе подняла глаза руководитель хозяйства.
Катя неопределенно пожала плечами.
Светлана Ивановна обеими руками потерла лицо. Наконец, она решилась:
— Скажи мне, вы с Максимом расстались?
Катя молчала.
«Да, расстались, — хотелось ей крикнуть, — и я выхожу замуж за самого лучшего парня на свете — за Диму Озерова! А ваш Максим пусть катится куда подальше и кайфует по жизни без меня!»
Катя почувствовала, как палящий жар мощной волной двинулся по телу, даже кончики ушей стали горячими.
— Ты что засмущалась? — иронично спросила Светлана Ивановна. — Ваши отношения трудно было не заметить! Вы оба так светились, что приходилось глаза отводить.
«Нет у меня с вашим сыном никаких отношений! — вихрем пронеслось в голове у Кати. — Что она хочет от меня? Чтобы я расплакалась?!» — кусала губы Катя.
Откровенничать со Светланой Ивановной она не собиралась.
— Я хочу попросить тебя, — голос руководителя хозяйства дрогнул. — Поговори с ним! Я все понимаю, но поговори!
Она налила в стакан минеральной воды и залпом выпила.
— Я не знаю, что мне делать! Пойми, я мать! — Светлана Ивановна взглянула на Катю больными глазами и продолжила: — Максим три недели домой носа не кажет. У себя в райцентре живет. В цех поздними вечерами наезжает, как вор. Проверит оборудование, наладит, если надо, и опять уезжает. Ладно, хоть не пьет!
Светлана Ивановна жадно осушила следующий стакан воды.
В комнате повисло гнетущее молчание.
— Вчера я не выдержала, доехала до него, — не дождавшись от Кати ни слова, продолжила Светлана Ивановна. — Вошла в комнату, а он даже не сразу заметил, что я рядом стою. Лежит и смотрит в одну точку! С такой тоской смотрит!
Она закрыла лицо руками и замолчала.
— Хорошо, я поговорю, но только из уважения к вам, — разорвала гнетущую тишину Катя. — Между мной и Максимом ничего уже нет. И никогда не будет!
Она встала и тихо вышла из кабинета.
Катя стояла на крыльце конторы, подставив лицо прохладному октябрьскому ветру. Он доносил до нее сложный дух фермы, в котором преобладал резковатый запах навоза. «Пока не перейдем полностью на новую технологию содержания скота, запах никуда не денется! Но я привыкла, почти не замечаю», — рассеянно думала она, шагая к перемычке.
Ветер остудил лицо, сердце стало стучать спокойнее.
«Что ж, придется пройти через этот совершенно ненужный мне разговор, — удрученно вздыхала Катя. — Я не могу не пойти навстречу Светлане Ивановне! Слишком многим я ей обязана. Да и руководитель она, мне с ней работать!» Катя нахмурилась и раздраженно подумала: «С чего Максим так убивается? А может, вообще не из-за меня? Ладно, разберусь!»
Она потянула на себя тугую дверь перемычки.
В веткомнате Иван Петрович с хмурым видом разбирался в бумагах.
— Мне сейчас нужно съездить в Дубское по заданию Светланы Ивановны. До обеда я вернусь, — торопливо поставила в известность ветврача Катя.
Он кивнул и раздраженно пробубнил:
— В бумагах у тебя черт ногу сломит. Ладно, хоть журнал назначений аккуратно вела, и на том спасибо!
— Так получилось, — покаялась она, — не до бумаг мне без вас было. Но я исправлюсь!
Ветврач строго свел мохнатые брови.
— Вернешься из Дубского и занимайся отчетностью, — согласился он и кивнул на ноутбук. — Все цифры забей в программу, да и в картотеке порядок наведи!
— А завтра в стадо с собой возьмете? — с беспокойством спросила Катя.
Иван Петрович бросил на нее внимательный взгляд и вдруг растянул сухие губы в хитрой улыбке:
— Куда я от тебя денусь! Завтра с утра и поедем. У завфермой уазик попросим!
Катя незаметно перевела дыхание и воткнула в розетку шнур чайника.
«Вызову я, пожалуй, из райцентра такси. Накладно, конечно, очень, — прикинула она, вытаскивая из сумки пряники к чаю, — но чем быстрей я отделаюсь от разговора с Максимом, тем лучше. За душу тянет, сил нет!»
* * *
Через час такси остановилось возле дома Максима в Дубском.
Катя договорилась с пожилым таксистом, что он подождет ее и отвезет назад в Луговое.
Она шагнула к знакомой калитке.
«Может, ну его, этот разговор? — заколебалась Катя. — Светлане Ивановне скажу, заперто».
Она потянула калитку на себя и нерешительно ступила во двор.
«А чего я боюсь? — задала она себе вопрос. — Что Максим потянет меня в постель? А он обязательно потянет! — Катя усмехнулась. — Только он не знает, что я с ним туда не хочу. Все, отхотела! А больше ему меня держать нечем. Кроме постели, между нами ничего, зацепиться не за что!»
Пятнистый внедорожник неприкаянно стоял возле дома под окнами, плотно завешанными жалюзи.
«Дались они Максиму, — поморщилась Катя. — Одна темнота от них и никакого уюта».
Она без звонка вошла в незапертую дверь. В прихожей стоял знакомый запах незаконченного ремонта. Катя разулась и пошла по прихожей.
Максим спал на диване в гостиной.
«Осунулся, небритый! Футболка мятая, как будто ее теленок жевал, — вздохнула Катя. — Да еще на работу не ходит! Ну, ничего, я сейчас спрошу, из-за чего он так раскис».
