“Ты так прекрасна,
Ведь ты заставляешь меня великолепно себя чувствовать,
Ты так прекрасна,
Ведь ты заставляешь меня великолепно себя чувствовать”.
Маркус Ферраро возникает по-привычному феерически. Организатор вечеринки подключил дополнительную технику, в связи с чем потрясающая игра света и теней отныне виртуозно владеет пространством. Загадочная атмосфера просторов зала отражается на лице Марка. Не знаю, когда он подошел, но борьба с Алистером стала причиной тому, что я ударилась спиной о каменную грудь Ферраро. Он требовательным взглядом окидывает одного-единственного человека. Пальцы ирландца медлительно разгибаются, из раскрытой мозолистой ладони вырывается мой локоть. Другая рука, державшая все это время бокал с шампанским и темный клатч, практически онемела. Музыка, наконец, делается тише. Маркус приближается к Алистеру, тогда как я остаюсь в стороне. Справа небольшой, но высокий стол, куда складываются пустые бокалы или те, которые больше не используются. Я оставляю свой там, а подняв глаза на Лукаса, не могу пренебречь тем, что он ссорится с Валерией. «Пара» кричит, взмахивает руками, на шее Лукаса даже выступила жилка. Он поправляет узел галстука, то подходя к Вал, то отступая назад − вероятно, дабы унять пыл. Товарищи Бернарди, которые смеялись с ней менее десяти минут назад, теперь проявляют рвение утихомирить «возлюбленных».
Еще никто не услышал речь ректора, а это входит в программу вечера, и данный пункт напечатан в буклетах к текущему событию.
Я не знаю, из-за чего у Лукаса с Валерией начался разлад, но буду надеяться, что я тут ни при чем. Не хочется становиться поводом раздора.
Одна девушка в избранной братве не надрывается ни ради моего Блэнкеншипа, ни ради его фиктивной подружки. Ей либо плевать на них вообще, либо только в этот момент, пока она лезет из кожи вон, желая убить меня взглядом. И если бы такая возможность существовала, ее темно-шоколадный взор оказался бы для меня смертельной пулей. Пьетра, отдав недопитое вино подошедшей официантке, устремляется в моем направлении. Раньше кузина Маркуса не отличалась особой корректностью, сейчас же от нее и подавно не стоит ждать хоть какой-то деликатности.
– Это все по твоей вине происходит, – обвиняет она, скривив губы.
Я подвергаю сомнениям те дни, когда мы были друзьями; те переписки в чате. Это в действительности было с нами?
– В чем я виновата?
Пьетра демонстративно поворачивается ко мне спиной и кладет ладонь на плечо брата. Она рассчитывает на то, что он выдвинет ее на первый план, но наперекор ее надеждам Маркус стряхивает руку сестры.
– Марк… – боязливо произносит Пьетра.
– Уйди! – сжав кулаки и глядя на Алистера, рычит мой многократный спаситель и помощник.
Я шатко вступаюсь в прения.
– Маркус, пожалуйста, не надо.
– Тебе вообще лучше заткнуться! – бросает с отвращением его сестра через плечо.
Чувство собственного достоинства не устранилось, лишь благодаря Марку, который обернулся. Его немилосердный взгляд адресован кузине. Он отрывисто сцапал ее за запястье и энергично привлек к себе. Сконфуженный вздох Пьетры нельзя было не расслышать.
– Не смей, поняла? – Марк заиграл желваками, вокруг глаз появилась россыпь мелких морщинок, которых я раньше не подмечала. – Не смей с ней так разговаривать.
Вольную руку Пьетра беспечно выбрасывает и нацеливает ее на меня.
– Маркус, кто она такая, что ты вступаешься за нее?..
– Ты слышишь меня или нет?! – закричав, встряхивает он сестру.
Таким Ферраро я никогда не видела, поэтому сама деревенею на месте. Пьетра смотрит на брата во все глаза. Она, словно не может принять совершающееся действо. Эта девушка для меня определенно не враг. Ей захотелось вновь оскорбить, уязвить меня. Я ей проиграла, хотя не ввязывалась ни в какую схватку. Пьетра опять оставила меня за бортом, но мне не хочется быть сукой, поступающей так, как следовало бы. Я никогда не смогу доверять ей снова, это знаю наверняка. Я простила ее однажды, но больше такого не случится. Конечно, у Пьетры и не возникнет желания воссоединиться, но если бы вдруг она и предложила, я бы ответила отказом. Она не умеет быть другом. Может, жизнь ее этому научит.
На сцену возвращаются гости вечеринки. Ребята подходят к своим инструментам, кое-то им начинает аплодировать. Большинство студентов занято тем, что снимают ссору Лукаса и Валерии на камеру. По крайней мере, так было пять минут назад. Я сочла верным не вмешиваться в их размолвку. Более того, поведение Маркуса слишком агрессивно, чтобы я могла отлучаться.
В нашу сторону надвигается охрана. Трое мужчин в строгих костюмах расходятся. Один оказывается прямо около нас четверых, другие двое сосредотачиваются на возникшем скандале. Блюститель порядка страшно вознесся.
– Прекратите немедленно!
Я съежилась, когда он встал очень близко. Маркус отпустил Пьетру, она облегченно выдохнула и потерла покрасневшее запястье. Он неожиданно загреб меня за свою спину и по-адмиральски вырос перед охранником, не уступая тому в росте.
– Члены ректората через считанные минуты выйдут к студентам, – не без брезгливости, грозным басом вещает мужчина. – Если не успокоитесь, – он поднимает голову еще выше, гадливо воззрившись на Алистера, – выгоню с территории кампуса.
Шеридан не видит смысла, чтобы сохранять молчание дальше, поэтому он обещает охраннику, что все будет в порядке.
– Я удаляюсь, – он наводит палец на солистку: та разговаривает со слушателями и готовится представить руководителя Тор Вергата. – Отвечаю за настройки аппаратуры.
Здоровяк не почтил его взором. Он им вперился в Маркуса, который оказал сопротивление. Хорошо, что полномочия у недоделанного секьюрити ограниченные, в противном случае были бы применены все возможные действия, чтобы осадить Марка.
Алистер не упускает шанса перед уходом пронзить меня пепельными глазами. Всякий раз он пасует перед преградами, вроде Лукаса или Маркуса, что еще раз доказывает, насколько он труслив и слаб. Жаль, что мне довелось быть с ним персонально знакомой. И жаль, что Шеридан зациклился именно на мне. Среди других девушек он выбрал меня не потому, что я ему понравилось. А потому, что обожает злить Лукаса. В планы Алистера входило, я предполагаю, переспать со мной и таким образом изувечить наши с Блэнкеншипом узы. Он хотел перекорежить все, что мы пережили, обезобразить. Но вот только у него ничего не получилось. Его схема потерпела фиаско. Очень надеюсь, что в это мгновение, пока еще не отвел взгляд, он может прочитать в моих глазах все, о чем я думаю.
Наш курьез отходит на второй план, когда сзади знакомый голос отчетливо прокатывается по вместительному помещению. Голос, который мне роднее своего. Я оборачиваюсь на шум, а вместе со мною − Маркус с Пьетрой и охранник. Он вытягивает рацию из широкого нагрудного кармана, командирским голосом чеканит указания, но остается стоять подле нас.
