Книга Корона из незабудок - Аня Климовская

Мгновенье толпа молчала, словно не в силах поверить, что защищаемый святой рыцарь пал под натиском. И тут нас оглушило: кто-то засвистел, кто-то улюлюкал, другие кричали, плакали те, кто проиграл деньги, поставив на победу рыцаря Розы. Какофония звуков едва не снесла меня.

Джон вернулся к нам. Этьен осмотрел его, недовольно цокнув языком на оставшиеся после боя вмятины. Щит был расколот ударом рыцаря Розы, и едва держался. Усадив Джона на коня, тот протянул ему новую пику, и держащийся только на божьей милости щит.

— Разве щит не нужно заменить?

— Нечем.

— Как же тогда…

— Остался последний бой, — перебил меня Этьен, обращаясь к Джону. — И ты победишь. Тебе ничего не помешает. Ты ведь так долго к этому шел. Что для тебя лучший рыцарь королевства, что сломанный щит — когда цель уже почти достигнута. Столько людей надеются на твою победу! Не подведи их. Победи!

Джон едва успел выпить протянутую мною воду. Он тяжело дышал. Ему следовало отдохнуть, но под крики публики он вновь выехал на ристалище, оставив меня позади. Этьен внимательно наблюдал за Джоном.

— Тебе так важна его победа? Вы ведь даже не ладили друг с другом, когда познакомились!

Этьен посмотрел на свои руки, а затем поднял на меня взгляд. Такого Этьена — без своей привычной улыбчивой маски, я видела редко, потому растерялась еще сильнее. Неприятное чувство усилилось, и боль в животе уже казалась реальной.

— Сам не ожидал. Джон, конечно, тот еще дурак. Идеалистом остался, несмотря на то, как его жизнь потаскала. Иногда слепец — ни других, ни себя не знает. Но он хороший человек. Умеет меняться, умеет признавать свои ошибки. Мечтает о несбыточных глупостях, но кто знает, я начинаю думать, что у него все может получиться. А еще дружба с ним поможет и мне достичь цели.

— Ты тоже хотел участвовать в турнире?

— Нет, Мария, — Этьен улыбнулся, и глядя на эту улыбку мне почему-то захотелось плакать. — У меня нет шанса стать рыцарем.

— Итак, дамы и господа, — прервал мои расспросы герольд, — Ваши Величества, и ты, лавочник, что продал мне вчерашнее мясо — все вы дождались этого момента! Финал нашего турнира! Действующий чемпион, рыцарь его королевского величества, барон Гессе против новичка, выскочившего, словно новая звезда на небосклоне — рыцаря де Лебрево. То, чего вы ждали последние дни, а кто-то года! Сможем ли мы узнать, каково желание таинственного рыцаря де Лебрево? Или услышим просьбу барона? Кричите, свищите, улюлюкайте в поддержку того рыцаря, кто вам больше по душе! Рыцари, покажите нам сражения, достойные рукоплесканий!

В доспехах барон Гессе казался еще огромнее — словно на Джона надвигался небольшой дом. Лошадь под ним тяжело дышала, будто вес доспехов и рыцаря для нее были неподъемными, но двигалась уверенно. Рыцари проехали приветственный круг. Король кинул барону перстень со своей руки, и публика восторженно взвыла.

— Он так популярен?

— Барон Гессе старый друг короля. Верно следовал за ним, когда сам еще когда не был бароном, а король был лишь герцогом. Можно сказать, что он и его брат — верные сторонники его величества. В отличии от его брата, про рыцаря Гессе известно многое, и в основном хорошее. Не так, как про проигравшего святого. Он добр к его крестьянам, справедлив в наказаниях и в суде. Отличный воин, не боящийся сражаться в первых рядах во время войны.

Как мало нынче нужно было в наши времена, чтоб прослыть приличным человеком. Настанут ли времена, когда жизнь любого человека будет стоит хоть что-то? Или все мои усилия по спасению жизней, все мои мечты, так и останутся мечтами лекарей, травников, да безумцев?

Рыцари пришпорили коней, и поскакали навстречу друг другу. Вновь тишина, вновь блеск пик, но удар и треск при столкновении был стол сильный, что я будто сама его почувствовала. Я вглядывалась в пыль, пытаясь понять, что произошло. Этьен выругался. Пика Джона была сломана, щит разлетелся в щепки, а сам он свешивался с лошади, едва не падая. Рыцарь Гессе уверенно сидел в седле. Трибуны зашлись неистовым криком. Взвился синий флаг, сигнализирующий о том, что барон Гессе сломал пику соперника.

— Ну же. Ну же, — бормотал Этьен.

И тут взвился черный флаг. Я выдохнула. Даже и не заметила, что все это время не дышала. Копье барона Гессе тоже было сломлено. Исход турнира должна была решить схватка на мечах. Джон вернулся к нам. На этот раз он с трудом слез с лошади, и пошатнулся, вставая на землю.

— Держишься?

— Справлюсь, — отмахнулся Джон от нашей заботы.

На его доспехе была огромная вмятина от пики барона Гессе. Повезло, если отделается только синяком — доспех, выгнувшись под таким углом, мог и кожу ему порезать.

— Вот, возьми, — я протянула ему цветок левзеи. — Разжуй, это придаст сил. Могу дать обезболивающее, но тогда твоя реакция может замедлиться.

— Нет. Этого хватит, — Джон откинул забрало, и жадно выпил воды, осушив чашу.

Начался финал турнира. Зрители молчали. Король, увлеченный происходящим, покинул свое место, подойдя к краю ложи. Королева увлеченно переговаривалась с фрейлинами, среди которых были и леди Изабель. Она не отрываясь следила за Джоном, словно как самый заядлый игрок, поставила на него все имущество семьи.

Стоя посреди толпы, я чувствовала себя в одиночестве. Я не интересовалась происходящим, не находила в нем развлечения или веселья. Не понимала, почему Этьен стоял, сжав кулаки, словно он отчаянно желал Джону победы. Я желала, чтобы Джон вернулся в шатер, снял неудобные доспехи, и позаботился, наконец, о своих ранах. Чтоб он был здоров и в безопасности.

Барон Гессе побежал, стоило ему выйти на ристалище, и его меч, который он держал двумя руками, был едва ли не с меня размером. Обернувшись на Джона, он поднял щит, показал его всем, и демонстративно отбросил в сторону. Он желал выиграть, но, видимо слова Этьена о его благородстве были правдой, и выигрыш ему требовался не любой ценой. Азарт схватки распалял его не меньше окружающих. Если рыцарь Розы был образом из легенд о святых и служении, то барон Гессе напоминал давно забытого бога разрушений. Словно неотвратимая стихия, он приближался к Джону, а тот даже не думал уклоняться, спокойно идя вперед. Они столкнулись, и Джона едва