за собой лезвие. Раздался страшный треск разрубаемых металлом костей, прыснул целой фонтан карминовой крови, окропив стены светлой, белостенной комнаты. Но Асмер не чувствовал боли. Он был уже слишком далеко.
Безумный доктор, закончив свое ужасное дело, спокойно вытащил с охладевшего тела орудие убийства и принялся полировать его, очищая от начинающей густеть крови. Он насвистывал какую-то веселую песенку, но ее никто не слышал.
II
Мирра, конечно, знала, что судьба иногда преподносит разные сюрпризы, но такого ожидать никак не могла. Она не могла только понять – радоваться ей этому подарку или грустить, ведь ничего хорошего он не предвещал.
В этом темном, холодном и сыром месте, на полу, свернувшись калачиком на непонятном куске толстой материи, лежала маленькая девочка. Мирре хватило одного прикосновения к ней, чтобы узнать малышку. Это была дочь ее подруги, Амелия, так самая, что недавно снилась Мирре в кошмаре.
Девчушка, по всей видимости, провела здесь несколько дней и была сильно истощена. Мирра очень слабо чувствовала биение ее маленького сердца.
– Слава всем известным мне богам, – подумала Мирра. – Девочка жива, но сильно измучена и голодна. Хорошо хоть нашла воду.
И правда, где-то совсем рядом раздавался звук текущего по стенам ручейка, который, по всей видимости, и спас девочку от обезвоживания.
Мирра подняла Амелию на руки, прижимая к себе и пытаясь согреть холодное, дрожащее тельце. Она гладила ее, обнимала и растирала холодные руки, но девочка как будто ничего этого не чувствовала.
– Амелия очнись, – тихо проговорила Мирра девочке на ухо. – Я же слышала твой крик… Я знаю, ты жива… Очнись, пожалуйста.
Онемевшая, словно восковая фигурка, малышка не подавала ни малейшего признака жизни, не обращая на Мирру и ее действия никакого внимания. Но пульс и биение сердца четко прощупывались, и это не давало Мирре сдаться. Так что она мяла и растирала окоченевшие руки и щеки девочки, пока не почувствовала, как кровь начинает самостоятельно циркулировать по кровеносной системе.
Руки Амелии, дрогнули, как бы нерешительно поднялись и ответили на объятия Мирры, а та лишь крепче обняла девочку и расплакалась.
– Почему ты плачешь, тетя Мирра? – спросила Амелия хриплым голосом, в каждой нотке которого слышались слабость и усталость.
– Ничего, милая…Ничего…Как ты здесь оказалась? Хотя…Не важно, потом. Сначала надо выбраться. Знаешь где мы?
– Нет, теть Мир, не знаю. Пить ужасненько хочется.
***
Они шли в темноте. Под босыми ногами что-то хрустело и чавкало, но Мирра пыталась не обращать на это внимания. Она не видела ровным счётом ничего и шла наощупь, тщательно вымеряя каждый шаг. Осторожно опускала ногу на мокрый пол.
Где-то в ней, в глубине этой тьмы что-то будто бурлило, издавая звук, от которого кровь в жилах Мирры густела и закупоривала сосуды словно воск. Но, по крайней мере, это служило для нее ориентиром, помогло выбрать направление. Направление прочь от странного урчания в темноте. И они шли, слабые и обессиленные, женщина и девочка собрали в себе все свои силы, и, несмотря на боль в уставших ступнях, на пустые желудки и холод, шаг за шагом пробирались к выходу или же, наоборот, уходили вглубь подземелья.
– Я устала, – сказала девочка, зевнув.
– Что, совсем сил нет? – спросила Мирра, а когда услышала короткое «Не-а», посадила малышку к себе на закорки. – Я понесу тебя, но только не долго, пока не отдохнешь.
Девочка была совсем не тяжелой, но Мирра итак с трудом переставляла ноги, а с Амелией на спине ей стало это вдвое труднее.
Мирра, кажется, начала понимать, где они. Огромные, лишенные света и, по всей видимости, подземные широкие коридоры. Это могло быть только одно место – Катакомбы. Она как-то читала про них книгу. Фантастическую, правда. В ней рассказывалось про искателей древностей, которые отправились в загадочные подземелья, чтобы найти древнее сокровище, которое находилось где-то в их глубинах.
– Теть Мир. А долго еще? – спросила Амелия, которой явно стало лучше. Мирра чувствовала это по крепко сжимающим ее шею рукам и по более твердому и уверенному голосу девочки. – Умираю с голоду.
– И я, – сказала Мирра. – Ты не знаешь, сколько ты тут уже?
– Нет, – голос Амелии вдруг дал петуха, и Мирра больше не задавала вопросов.
Рассказ не закончился ничем хорошим. Все незадачливые расхитители гробниц погибли. Все, кроме одного, который смог сбежать от пробудившегося ото сна чудовища. Мирре оно потом неделю снилось. Это был человек, высокий и сгнивший. У него не было ни глаз, ни ушей, лишь огромная пасть, пожиравшая людей и забирающая их жизненную силу. Мирра помнила, как ей было жутко, когда этот оживший труп, поглощая силы очередного охотника за сокровищами, возвращал себе человеческий облик, наращивал кожу, регенерировал органы, а, чтобы полностью восстановиться ему был нужен последний из группы. Но тот был не так прост и не хотел умирать. Перехитрив чудовище, он заманил его на солнечный свет, от которого оно снова обратилось в прах.
Тот храбрый человек не сдался, и Мирра не могла. В конце концов, на ней лежала ответственность, не только за свою жизнь, но и за жизнь маленькой девочки, топающей рядом с ней. У нее были такие же светлые волосы, как и у матери.
– Стоп, – подумала Мирра. – Мне кажется или стало светлее?
Ей не показалось. Окружение вокруг поменялось. За вспоминанием сюжета книги, Мирра и не заметила, как прутья закончились, и они вышли в длинный и более чистый коридор. Сразу было понятно, что это уже не тюрьма. Нигде не капала вода, а воздух явно стал приятнее и теплее. Здесь, и правда, было светлее. Источников света было не видно, но теперь привыкшим к полной темноте глазам Мирры хватало и тех его крупиц, что витали где-то в воздухе.
Наконец, она могла разглядеть девочку более тщательно.
Амелия была точной копией своей матери. Светлые курчавые волосы, немного вздернутый нос и большие черные, как два антрацита глаза.
– Вылитая Грета, – подумала она.
Стены, потолок и пол здесь были выполнены из белого камня, который, казалось, и излучал слабый мерцающий свет, поэтому Мирра сначала подумала, что это какая-то магия. Коридор действительно был выполнен весьма искусно. Абсолютные ровные стены, идущие под идеально прямым углом к полу. Освещение было скудным, но Мирра видела едва выделяющиеся среди белого камня гравюры и барельефы, а также висящие на стенах подставки для факелов и фонарей.
Дышалось здесь гораздо свободнее, да и идти было намного легче, так что, казалось бы, даже Амелия взбодрилась, расправила сутулые плечи и гордо вскинула голову.
– Теть, – Мирра
