самый момент.
Левитируем где-то под потолком, синхронизируясь сердцебиением, и звучим в общем ритме. Идеальная мелодия дыхания и стонов. Единения. Всё так, как должно быть, а по-другому между нами просто быть не могло с самого начала…
Воздух тяжелеет, оседая в лёгких, движения Эля становятся быстрыми, резкими, и я чувствую, как он увеличивается внутри. Снова касается меня, кружа пальцем вокруг пульсирующей горошины, чуть прикусывает сосок, и я больше не могу терпеть.
Вдвоём летим в эту пропасть. У меня закладывает уши, как в самолёте, дыхание сбито, перед глазами пьяные звёзды, а пульс будто колотится везде. Я ощущаю его каждым маленьким сосудом, но сильнее всего во мне горит желание вообще никогда не отлипать от мужчины, который не сводит с меня взгляда.
─ Что? ─ шепчу, полностью пленённая его тёмными глазами.
─ Люблю, ─ признаётся, отводя от моего лица прилипшие пряди, и меня накрывает новой волной эйфории. ─ Как в твоей песне, птичка.
Казалось бы, что значат слова? Просто один из способов общения, но именно сейчас Эль подобрал нужные, как идеальный ключ, открывающий сложный замок.
─ Всеми аккордами сердца?
─ Всеми аккордами.
Касаюсь губами его татуировки и вдруг смеюсь так громко, что со стороны это, должно быть, выглядит странно.
─ Что такое? ─ хмурится сталкер, не понимая причины, а я указываю на Веню, всё это время сидящего неподалёку с шальными глазами, направленными в нашу сторону. Он даже не шевелится.
─ Кажется, мы нанесли ему психологическую травму, ─ утыкаюсь в грудь Эля, слыша, как и в нём зарождается смех.
─ Хм, тогда надо бы закрепить результат, чтобы вывести его из транса.
И почему-то спорить совсем не хочется.
Эпилог
Михаэль
Я батя чудесной дочери, а значит, всегда прекрасен…
Смотрю в своё отражение и пытаюсь свыкнуться с этой мыслью, но ещё не получается, хотя столько раз уже удивлялся, что должен просто радоваться.
─ Ну, Поля… ─ в этот раз конкретно так охуеваю, даже не зная, как реагировать.
У мелкой фантазия как будто не заканчивается, и это начинает меня нехило пугать.
Мои волосы никогда ещё не были так ошеломительны, как с этим лаком с блёстками стойкой фиксации, но борода насыщенного синего цвета — это явно какой-то новый, блять, тренд, о котором я не знаю.
─ Папочка, ты такой красивый, ─ натурально восхищается, прискакав в ванную следом, явно, чтобы мою реакцию увидеть, и я теряю весь свой запал. Просто потому что она всегда такая бесхитростная и открытая со своими светлыми глазами и белокурыми кудряшками, что злиться трудно. ─ Прям, как в сказке.
Терпение, мужик…
─ Какой сказке, Королевишна? ─ поднимаю малую на руки, и она довольно визжит, а я медленно оттаиваю.
─ Синяя Борода же, ─ объясняет так, будто я идиот и вообще не шарю за фольклор. ─ Ты теперь тоже синенький.
Щас бы реально стать синеньким с такими пофигистичными глазками, но нельзя. Мы с Никой давно смирились, что Полина у нас творческая натура, а порой даже чересчур, да и как ту не смиришься, когда вся семья такая? Бабушка — дизайнер от бога, мама поёт такие колыбельные, что просыпаться хочется, лишь бы новую услышать, прабабушка актриса ещё та — симулировать может все болезни на свете, а свёкр едва ли не с пелёнок тайно учит обращаться с оружием, и если раньше я был против, то по мере взросления юной госпожи Эдер, я начал задумываться об этой идее всё чаще.
Потому что меня пугает вовсе не фантазия дочи.
Она уже сейчас, как фарфоровая кукла с огромными глазищами, и что будет, когда Поля начнёт расти дальше, воображение знает хорошо. Это же, блять, короткие юбки, сообщения посреди ночи, свидания, мальчики-обсосы в обтягивающих штанишках. Если учесть ещё, что она уже все уши прожужжала каким-то Данилой, который ей в садике отдаёт все игрушки и угощает конфетами, опасаться стоит уже сейчас. Ну нахуй…
А ещё она у нас экстрасенс. Однажды, как будто лунатик, притопала к нам с Никой в спальню в самый разгар интересного и заявила, что мне не стоит подписывать контракт, из-за которого я итак нормально не спал несколько недель. Наутро ничего не помнила, а вот я не забыл, и в итоге обнаружил, что будущие партнёры собрались меня конкретно так наебать.
Подозреваю, что у нас в роду были ещё больше творчески одарённые со всех сторон люди, чем я вообще мог представить, но если так пойдёт и дальше, придётся искать какой-то вариант Хогвартса для нашей мадам, потому что даже воспитатели от неё в ахуе.
─ Вот скажи, а обязательно мне быть синеньким именно сегодня?
─ А как же? ─ разводит ручками, а потом крепко обнимает за шею. ─ Мамочка же принцесса, вот и ты должен сегодня к ней прийти, как в сказке.
Мне сегодня идти к Нике в роддом, за вторым. И вот как, скажите мне на милость, я должен встретиться с сыном в таком виде?
─ А почему не принцем-то, Поль?
─ Принцы — тухлые рыбы, ─ фырчит, и я узнаю школу. ─ Злодеев легче перевоспитать.
Вообще, иногда кажется, феминизм — это что-то от лукавого, но не могу не признать, что с такими крёстными тётушками, как у Полины, она никогда не будет слабой девчонкой, позволяющей парням вить из неё верёвки. Будет наоборот, и это уже происходит…
Отпускаю мелкую, кое-как вымываю блёстки из волос, пока Поля уносится донимать Веню. Подкравшийся Витя пытается ржач замаскировать кашлем, ирод, но у него не выходит, хотя у самого поводов для радости нет вообще. На руках собственная мелкая бестия, с которой он едва научился справляться.
─ Краска хотя быстро смывается? ─ обречённо уточняю.
─ Ну… ─ тянет губы уточкой, и я понимаю, что это будет один из самых моих интересных визитов в клинику, потому что в прошлые разы я ставил на уши врачей по другому поводу. ─ Я бы предложил перекрасить, но у тебя уже времени нет.
─ Твоя правда.
Витенька у нас отец-одиночка.
Некоторое время назад у него случилась роковая встреча с одной моделькой, с которой они провели ночь, а наутро она успешно свалила на свой показ. А вот спустя почти год прямо у порога собственной квартиры он обнаружил переноску с младенцем и записку о том, что теперь это его ответственность. Охренели мы тогда все, но Витя не растерялся, и теперь
