Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
Я выхожу из машины, натягиваю резиновые сапоги и направляюсь к молоденькому дежурному. Снова зарядил дождь, в этой мороси нет просвета, и парень дрожит от холода. Уже конец июля, а на дежурном непромокаемая плащ-палатка, точно позаимствованная из какого-нибудь детективного сериала о временах королевы Виктории. Его зовут Дерек. Он не курит, но все равно рад переброситься словечком хоть с кем-нибудь, пусть даже с частным детективом. Я рассказываю ему пару баек и прозрачно намекаю, что могу кое-что знать.
Он смеется:
— Да я готов выложить тебе все, приятель, как на духу, просто я не знаю ровным счетом ничего!
Раскатистые «р» в его речи выдают в нем уроженца Болотного края.
Я протягиваю ему фотографии Розы и рассказываю о ней, и он, перестав смеяться, произносит:
— Говорят, это мог быть ребенок или молодая женщина, судя по размерам костей руки. Но не забывай, это еще не точно. Теперь нужно ждать, когда вода сойдет и можно будет найти все остальное. Только я тебе этого не говорил. Доказательств-то никаких нет. Кости могли пролежать здесь как пять лет, так и двадцать пять. Эксперты пока ничего не могут сказать.
Неудивительно, что по разрозненным фрагментам костей руки, ребра и нескольким позвонкам установить причину смерти не удалось. Там одни обломки. Ковш экскаватора угодил прямо в захоронение.
— Как думаешь, когда вода может пойти на убыль?
Он пожимает плечами и фыркает, демонстрируя свое отношение к тем, кто игнорирует разливы, которые случаются здесь регулярно.
— Да здесь дурдом. Надо же было сообразить тут строиться. Сами напросились.
— Как, Дерек, неужели ты не согласился бы здесь жить? В одном из этих замечательных новых домов?
Он снова смеется:
— Издеваешься? Мне это все равно не по карману. С моими доходами нужно лет сто пятьдесят копить на такой дом. Ну или дослужиться до комиссара. А чтобы дали повышение, нужно сначала, чтобы они все вымерли.
Я уже собираюсь уходить, но тут он, от скуки и одиночества став разговорчивым, наклоняется ко мне:
— Не нравится мне торчать тут в одиночку. И никому из здешних не нравится. Раньше тут было кладбище, ты в курсе? Несколько сот лет назад, во время Черной Смерти. Люди мерли пачками, места на погостах уже не было, да и живых оставалось слишком мало, чтобы похоронить всех мертвых. Их просто свозили сюда на телегах и сваливали в яму. А потом поджигали. Бог знает сколько их там лежит, в глубине.
Он со смертельной серьезностью понижает голос.
— Знаешь, что мертвецы иногда возвращаются? Правда. Призраков никогда не видел?
Сдается мне, что он не шутит. По спине у меня против воли пробегает холодок.
— Нет. Никогда, — отвечаю серьезно.
— А я видел. Мой дед вернулся после смерти. Я видел его собственными глазами. Понимаю, ты мне не веришь, но я-то знаю, что видел его, как вот тебя сейчас вижу.
— Ого…
Я не могу придумать, что еще сказать.
— Вот почему мне не нравится торчать тут в одиночку, — объясняет он. — Сколько их там лежит, под землей! Хотел бы ты жить в таком месте?
Пока я еду обратно, из-за туч опасливо выглядывает солнце. Вода в реке на Черной пустоши поднялась на три или четыре фута. Сколько нужно времени, чтобы все это спало? И сколько еще, чтобы грязь подсохла настолько, чтобы можно было возобновить работы? Едва ли я могу так долго ждать.
Заняться мне все равно больше нечем, поэтому я проскакиваю мимо своего поворота и еду выполнять второе обещание. Благо маршрут уже знакомый. И тут, словно благословляя меня, солнце протягивает ко мне сквозь тучи длинные пальцы. Над умытыми до блеска лугами поднимается пар; манит густой таинственной зеленью лес. Постоянные дожди отсрочили летний износ: на календаре конец июля, а все вокруг выглядит свежим и новеньким.
Я пытаюсь не думать о вчерашнем вечере. Мне самому не верится, что я выложил все Лулу. И все же я в некотором смысле рад, что сделал это. Не знаю точно, какие чувства я к ней испытываю. Любовью это не назовешь. Нельзя любить кого-то, кого едва знаешь. Но эта яростная нежность заслуживает более уважительного названия, чем «увлечение». Не знаю, будет ли Лулу теперь со мной разговаривать, но это признание сняло огромный камень с моей души. Оно не из тех, что можно взять назад. Господа присяжные не могут не принимать его во внимание. Ты извлекаешь хрупкую тайну из темных глубин своей души и выносишь ее на свет. Ты выкладываешь ее на землю, где кто угодно может потоптаться по ней.
Я ожидал, что она потопчется.
Проводив Лулу до ее машины, оставленной за углом, я попрощался. Спрашивать, увидимся ли мы снова, не стал. Она сказала «до свидания», не глядя на меня. Но не ушла. Могла бы уйти — и, наверное, правильно бы сделала — и тем не менее не ушла.
Когда через пару часов я съезжаю с проселка, стоянка купается в лучах нечастого в наших краях солнца. Вокруг не видно ни души, из закрытых трейлеров не доносится ни звука. Я стучусь в трейлер Иво. Ответа нет. Дверь заперта. Стоит мертвая тишина. Машины тоже отсутствуют. Тогда я стучусь в дверь Тене и ломаю голову, что мне делать дальше, но тут скрипучий голос изнутри кричит:
— Кто там?
— Это Рэй. Рэй Лавелл.
— Заходи, заходи! Открыто.
На первый взгляд трейлер кажется пустым. Но я вижу какое-то движение — это рука Тене. Он машет мне, лежа на полу рядом со своим креслом.
— У меня все в порядке. Все в порядке. Я просто упал. Ну и вот, застрял.
— Не шевелитесь. Что произошло?
Я приседаю на корточки рядом с ним.
— Я пытался перебраться в кресло, и вот…
— Не пытайтесь подняться. Все хорошо.
Он поддергивает пояс брюк. Я против воли замечаю, что ширинка у него расстегнута. Должно быть, он упал, когда пытался сделать свои туалетные дела, но от стыда, что кто-то может застать его в таком положении, каким-то образом ухитрился доползти до комнаты, пока у него не иссякли силы. Я напрягаю память, пытаясь вспомнить, чему учили на курсах первой помощи, которые Эдди Артур заставил меня окончить, когда я еще подвизался стажером у него в агентстве.
— Мистер Янко, вы не ударились головой?
— Нет. Просто подними меня, и дело с концом. Давай. Все будет в порядке.
Я вглядываюсь в его лицо, пытаясь уловить признаки инсульта, но, на мой взгляд, выглядит он вполне нормально.
— Может, вызвать «скорую»?
— Нет-нет. Я упал. Просто подними меня!
— Какое сегодня число?
— Да черт подери!
Я обхватываю его под мышками, сцепляю руки и рывком тяну вверх. Мне до смерти страшно, как бы от моей помощи не стало только хуже. Впрочем, мало что может быть хуже паралича, успокаиваю я себя. Для меня становится потрясением, насколько он костлявый и тщедушный, несмотря на свой вес. Я боюсь что-нибудь ему сломать, если стисну слишком сильно. После того как я с грехом пополам привожу его в вертикальное положение, наступает очередь неуклюжей пантомимы, посредством которой я отрываю его от пола, чтобы он мог натянуть штаны и застегнуть их, и вот наконец он обретает некоторое подобие достоинства, плюхнутый в свое кресло. Его обыкновенно смуглое лицо на этот раз кажется болезненно-бледным.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
