самое поганое — ракши все прибывали и прибывали, стекались месту битвы небольшими, но частыми ручейками.
Лик заковыристо и громко выругался. У остановившегося рядом с нами бойца, имени которого я не знала вырвался стон.
— Твою ж… Несколько дней назад такого тут не было. Хион обещал, что ракши скоро уймутся.
— Никогда такого не видел, — согласился Миртен, — как Ворон мог это допустить?
— Напомни, когда он был тут лично последний раз? — резко спросил наш командир, — Полагаю, он не видел залежи в озере собственными глазами…
Мир стиснул зубы, но промолчал.
— Дор! Со своей группой идешь назад! Объявляешь тревогу, давишь на Хиона, чтобы объявил полное чрезвычайное положение с призывом всех свободных магов к Границе. Все как положено. Если все они попрут вовне, Щит и суток не выдержит.
Наш «рыцарь» медленно кивнул.
— Верден! Ведешь остальных на подмогу, — кивок в сторону беснующихся ракш.
Рыжий маг сверкнул лихой бесшабашной улыбкой и отсалютовал командиру.
— А ты? — Ледор сейчас был похож на отрешенного от мирской жизни кардинала.
— Все-таки попробую добраться до Разлома.
Мы все одновременно уставились на нашего главного мятежника. А у меня в голове будто заскрипел деревянный ворот… Снова развилка… И что делать?
— Лик, сейчас не время! — попытался вразумить его Мир.
Скрип усилился, и я чуть с ума не сошла, пытаясь понять, в какую сторону этот самый ворот мне нужно закручивать… И нужно ли?
— Другого шанса не будет, — командир был категоричен. — Сколько времени нужно, чтобы усилить Щит в два раза?
— Несколько месяцев..
— Дор, а сколько мы сможем сдерживать ракш в таком режиме?
— Декаду — две, — с сомнением в голосе проговорил маг Света.
— Если есть возможность покончить с этим одним махом, нужно ее использовать, — подвел неутешительные итоги наш предводитель. Я иду. Еще есть желающие?
Я тут же подняла руку, Мир, помедлив мгновение, повторил мой жест.
— Мы тоже, — Аллен, как всегда, говорил за обоих братьев.
— Ты можешь идти, Эль останется с ними, усилитель нужен там, — кивок в сторону поля основной битвы.
Братья переглянулись и быстро, порывисто, обнялись на прощание.
Вот так мы пошли дальше вчетвером. Сначала обошли по дуге основное сборище ракш, а потом стали двигаться вдоль русла небольшой, только начинающей свой путь к морю, реки. Мы шли долго, невозможно долго, пару раз нарывались на небольшие группы ракш, отбивались и шли дальше. Когда, наконец, мы сделали привал, то сил хватило только на то, чтобы сесть, привалившись спиной к спинам мужчин, немного попить из фляжки и пожевать сушеного мяса. Мы сидели кругом, так, чтобы видеть все, что происходит рядом. Лик находился по правую руку от меня, Мир — по левую, Ал сзади.
— Когда ты рассказал аль Тари про озеро? — спросил вдруг Лик… Тихо спросил, ни на кого не глядя..
— Еще тогда, когда нас трепали по всем кабинетам… Он собирался отправить тебя под трибунал, я предложил ему сделку..
— Вот как?
— Да, он обещал не приступать к разработке в ближайшее время и пересмотреть свое решение относительно тебя, я ему — что наши пути разойдутся..
— Ясно, — голос Лика звучал абсолютно бесцветно.
— Если ты ждешь от меня извинений, то их не будет, — неожиданно психанул Мир, так что мы с Алом слегка подскочили, — Я не жалею о своем выборе.
— Все, давайте уже миритесь, — не выдержала я… — или снова будете друг другу пятачки начищать?
Эти двое тут же синхронно зафыркали, Аллен так и вовсе рассмеялся.
Так я сидела весь привал, держа боевика за руку, а защитника подхватив под локоть, развлекая всех трех магов стишками вроде «мирись-мирись-мирись и больше не дерись».
Потом мы снова шли, так долго, что у меня начали заплетаться ноги… Потом спали. Точнее я спала, а мужчины по очереди дежурили. Потом опять шли… время растянулось серой перламутровой резиной. Шаг, еще шаг, снова шаг… и так бесконечно. Иногда я впадала в оцепенение, иногда в тихое отчаяние, когда казалось, что так будет продолжаться всегда. Пару раз на нас нападали ракши. Их было не слишком много, и мы довольно быстро отбивались. Но одна из тварей умудрилась цапнуть меня за ногу. Ту будто огнем обожгло, так что слезы выступили. Лик осмотрел царапину, и сказал, что она не опасна. Но каждый шаг теперь сопровождался болью. Но и к ней я понемногу привыкла, как привыкла ранее к заунывным концертам Хаоса. Он теперь не угрожал убить, а кричал, стонал и рыдал попеременно.
Через какое-то время у нас закончилась вода, и теперь мы пили прямо из реки. Вода была прохладной, но в ней мне чудился удушливый суховатый привкус пепла и крови.
— Не жалеешь? — спросил меня Лик во время очередного нашего водопоя, когда мы умывались и наполняли фляжки..
— Ни мгновения, — улыбнулась устало и на минуту-другую позволила себе положить голову на его плечо. — А когда вы с Миром узнали про железо в подземном озере?
Мой магистр усмехнулся.
— Да тогда же, когда щиты перетаскивали. Пока разведывали местность, набрели с ним на странного вида расщелину, полезли смотреть, нет ли там чего опасного, и неожиданно провалились аккурат в это самое озеро, хорошо еще не так далеко от берега. Пока выбирались, пока осматривались… напоследок решили дно проверить… просто так, любопытства ради. И под слоем ила неожиданно заметили характерный голубоватый проблеск… Когда выбрались, расщелину завалили камнями на всякий случай и решили никому об этом не говорить.
Привал закончился, и снова потянулись бесконечные мили Хаоса. Шла я почти на автопилоте, предоставив телу самому решать, что и как делать. И оно вполне неплохо справлялось, где надо останавливалось или уворачивалось. Постоянная опасность стала такой привычной, что почти не волновала, даже режим ее отслеживания, который практически не выключался, воспринимался как норма.
Нас стал беспокоить Аллен. Время от времени от принимался бормотать себе что-то под нос, иногда посмеиваясь, иногда хмурясь, потом приходил в себя, мрачнел и настороженно смотрел на нас. Но магистры никак на это не реагировали, и я тоже не стала приставать к парню с расспросами. Тем более, что в остальном он вел себя как обычно. До нового эпизода. Только они накатывали все чаще и чаще. Хаос торжествовал. «Тебе конец, — пел он, — Моя… вы все мои».
Мне казалось клубы его становятся вполне осязаемыми. Иногда он подкрадывался и, хохоча, похлопывал меня по щеке. И я встряхивала головой, не желая поддаваться этому ощущению. Прикосновения его не были неприятны, они расслабляли, манили, словно шелковая мягкая подушка, приглашающая ко сну.
Река, завершив очередной свой изгиб, разделилась на два рукава. Один
