силуэт. Затем луч остановился напротив. Проследив за ним, Кларенс увидел, что он осветил каменную пирамидку, где лежали деньги. Сомнений не осталось: человек с фонариком явился сюда с единственной целью.
Медленно, с бесконечной осторожностью Кларенс встал на четвереньки, а потом поднялся на ноги. Противник стоял к нему спиной. Шаг за шагом, дюйм за дюймом Кларенс начал приближаться к человеку, склонившемуся над грудой камней. Расстояние между ними постепенно сокращалось: двадцать ярдов, пятнадцать, десять, и вот уже Кларенс очутился у края тропы. Услышал стук камня о камень — вымогатель сдвинул верхний тяжелый камень пирамиды, удовлетворенно хмыкнул и достал сверток.
В этот момент Кларенс выступил вперед. Нога ступила на мелкий гравий, которым была усыпана тропа, и эхо разнеслось в ночной тиши. Луч фонаря заплясал, мужчина вздрогнул и повернулся к Кларенсу.
Забыв об осторожности, Кларенс быстро шагнул вперед. В свете фонаря фигура мужчины была хорошо видна.
Кларенс поднял револьвер, увидел яркую вспышку языкастого пламени и ощутил отдачу; лишь потом выстрел прогрохотал в тишине и оглушил его. Мужчина зашатался. Кларенс снова шагнул вперед и выстрелил еще раз. Мужчина повалился на землю, а Кларенс все стрелял, пока не опустошил барабан. Пули летели в цель, тело мужчины дергалось, а потом затихло.
Вернулась тишина, хотя Кларенс, оглохший от выстрелов, ее не замечал. Всего секунду он таращился на мертвое тело вымогателя, затем, обезумев от страха, схватил сверток с деньгами и бросился прочь через пустошь, спотыкаясь на бегу, не видя ничего вокруг и думая лишь об одном — как бы поскорее сбежать с места своего чудовищного преступления.
Глава тридцать четвертая
Банкиров сложно удивить, но Джеймсу и Элис Фишер это удалось. Патрик Финнеган надеялся, что «Фишер-Спрингз» инвестирует необходимую сумму, которая поможет банку преодолеть временные трудности. В минуты мечтаний и оптимистичных чаяний он даже представлял, что получит полную сумму, которая позволит банку продолжить расширяться. Но узнав про условия, предложенные Джеймсом, Финнеган оторопел и лишился дара речи.
Джеймс и Элис потратили несколько часов, просматривая подробную документацию, которую оставил Финнеган. В процессе они молчали; так уж у них повелось, заговаривали, лишь чтобы попросить друг у друга новый документ или проверить, правильно ли они поняли тот или иной пункт. Оба делали заметки, на основе которых потом принимали решение.
Закончив оценку, они отложили документы, взяли свои записи и принялись спорить. В обсуждениях они не следовали утвержденному протоколу, просто кто-то из них обычно указывал на минусы предложения. Они взяли на вооружение этот метод, когда начали расширяться и скупать предприятия для группы компаний. Для них это было сродни приятной и волнующей игре, они даже находили ее возбуждающей. Настолько, что их сын Люк был зачат в конце одного из таких обсуждений, и Джеймс часто припоминал это Элис, когда они оставались наедине. А она чопорно отвечала, что это было давно, еще до того, как у них появилась новая штаб-квартира. Джеймс же говорил, что новый кабинет с жалюзи на окнах и надежным замком на двери прекрасно подходит для уединения. В ответ на это Элис слегка шлепала его за дерзость, хотя шлепок этот был больше похож на ласку. Лукавая искорка в его глазах свидетельствовала о том, что Элис не удалось его отругать.
В этот раз обсуждение длилось долго, так как таких ответственных карьерных шагов они еще не предпринимали. И дело было не в том, что инвестиция ударила бы по кошельку «Фишер-Спрингз». Лишь Джеймс и Элис знали истинные размеры состояния компании, и сумма, о которой шла речь, была для них вполне посильной.
Встретившись с Финнеганом, Джеймс без лишних предисловий перешел к делу.
— Мы обсудили вашу проблему, — сказал он, — и предлагаем такие условия: «Фишер-Спрингз» заинтересован в поддержке банка только при передаче нам ста процентов акций. В договоре с вашими первыми инвесторами есть пункт, позволяющий банку выкупить акции по текущей рыночной цене. По нашим подсчетам, сейчас это составляет около четырех миллионов. Если мы выкупим акции и добавим сумму, необходимую для дальнейшего развития банка, размер наших вложений приблизится к восьми миллионам. Предложение действует, только если вы позволите нам выкупить все акции, все до единой. Кроме того, вы должны остаться на посту директора и управляющего. Если какое-либо из этих двух условий не будет выполнено, сделка отменяется.
Последовала долгая пауза; Финнеган обдумывал предложение и пытался прийти в себя. Немного запинаясь, он проговорил:
— Второе я могу вам пообещать прямо сейчас. Буду рад работать с вами.
— А уговорить текущих акционеров будет легко, — продолжал Джеймс. — Ценность акций зависит от кредита доверия банку. Если его не будет, акции годятся лишь на растопку. После сделки вам следует обдумать смену стратегии. Австралия стремительно развивается. Мы поощряем эмиграцию, а значит, с каждым годом будет расти спрос на новые дома. Нам это хорошо известно по отчетности строительной компании. Чем больше недвижимости, тем больше ипотечных займов; эта сфера будет расти как на дрожжах. Если банк войдет в группу «Фишер-Спрингз», мы хотим, чтобы он стал лидером рынка, а не плелся в хвосте. Ипотечные займы — специализированная ветвь банковского дела, имеет смысл подготовить или нанять профессионалов этого сектора. Мы отведем под организацию отдельного подразделения ипотечных займов достаточную сумму. Наконец, должны быть и другие небольшие банки, сталкивающиеся с той же проблемой, или же те, что столкнутся с ней в ближайшем будущем. Если вам станет об этом известно, приходите к нам. Естественный прирост — это прекрасно, но покупать быстрее. Мы планируем использовать оба метода.
Наметив основные условия, Джеймс и Элис перешли к деталям. Через час Финнеган покинул контору, не веря своему счастью.
* * *
В зале совещаний химического завода «Аутлейн» тем временем тоже проходило обсуждение — рациональное, спокойное, хотя мнения двух его участников были совершенно противоположными. Чарли Бинкс, гениальный создатель химических красок, чей талант уважали во всей текстильной промышленности, стоял у истоков компании. С момента ее основания как подразделения «Хэйг, Акройд и Каугилл» она принесла группе предприятий огромную прибыль. Отчасти это и являлось камнем преткновения в спорах Чарли и его сына Роберта. Как и его отец, Роберт был талантливым химиком, но, в отличие от Чарли, его стесняли узкие рамки мира химических красок. Роберт считал, что компания себя ограничивает и не реализует свой потенциал. Он хотел, чтобы предприятие расширило сферу деятельности.
То было время открытий в химической промышленности. На рынке постоянно появлялось что-то новое — инновационные продукты или химические заменители веществ, производимых традиционным способом. Роберт считал завод «Аутлейн» серьезным игроком, готовым
