Но сейчас оба ее возлюбленных словно поменялись местами. Гидеон совершает безумство ради нее, а Вильерс стремится наверстать растраченную добродетель. Он становится таким скучным, когда рассуждает о женитьбе на Лизетт ради счастья детей. Почему он становится таким близоруким в своих благородных порывах? Почему не желает замечать очевидного? Лизетт не способна быть матерью и хозяйкой дома!
Размышления Элинор были прерваны Виллой, которая буквально ворвалась в комнату с кучей новостей.
— Леди Лизетт заперлась у себя, ее тошнит от самой идеи этого детского праздника, — отрапортовала она. — Хотя ее камеристка Джейн считает, что она выйдет, когда прибудут леди-инспекторши из комитета.
— Возможно, она теперь увлеклась чем-то другим? — спросила Элинор.
— Да, эти две хорошенькие близняшки. Она возилась с ними вчера несколько часов в детской, причем так, словно сама была такой же крошкой. Сегодня она завтракала с ними, а потом начала учить ту, которая потише, Филлинду, кажется, игре на лютне.
— Очень мило, — заметила Элинор.
— Она разодела их так, словно они дочки помещика. Три швеи всю ночь строчили для них наряды.
— Я надену сегодня то платье из голубой парчи, которое мадам Гаске сшила сначала для другой заказчицы, — сказала Элинор.
Вилла поднесла ей наряд.
— Леди Лизетт настаивает на том, чтобы у каждой девочки была своя камеристка, — продолжила Вилла. — И это поставило в тупик ее дворецкого. В его распоряжении всего две служанки. Лизетт приказала им сделать малышкам высоченные прически с накладками.
— С накладками?! — удивилась Элинор. — Им не будет жарко?
— Да, я слышала, что малышкам это не очень понравилось. Но Лизетт настояла на своем.
— Посмотрим, что произойдет, когда солнце будет в зените, — сказала Элинор.
— Мастер Тобиас просил узнать у вас, нельзя ли ему взять Ойстера на поиски?
— Пусть берет, — согласилась Элинор. — Только предупреди его, чтобы не показывался со щенком на глаза Лизетт.
— Он, кажется, вообще избегает ее, — заметила Вилла. — Отношения у них не сложились. Лизетт говорит, что мальчик слишком своевольный, и даже собирается перевести малышек на ночь в свою спальню.
— Зачем ей это?
— Она будет рассказывать им истории о феях и гоблинах, — ответила Вилла. — Желаете голубую ленту, госпожа, или цвета морской волны?
— Голубую, пожалуйста, — сказала Элинор. — Значит, феи и гоблины?
— Джейн говорит, что леди Лизетт по ночам частенько играет на лютне и поет, а потом весь день спит.
— При таком распорядке трудно управлять большим домом, — сказала Элинор.
— Все слуги получают щедрые подарки на святки от герцога. Он говорит, что они сделаны на деньги, сэкономленные Лизетт. Она самая рачительная хозяйка в графстве Кент. Он в шутку говорит, что это пошлина, удержанная Лизетт, как будто она заведует дорогами и всем фискальным департаментом Кента.
— Ее отец еще не прибыл?
— Пока нет. Зато леди Маргерит уже здесь. Начинают прибывать окрестные сквайры, и скоро прибудут все леди из комитета.
— Моя мать решила, что мы уедем отсюда сразу после праздника, — сказала Элинор.
— Но не слишком поспешно, поскольку герцог Эстли вернулся, — объявила радостно Вилла. — Он прибыл пару часов назад, почти на рассвете, и ее светлость сказала своей служанке, что вы останетесь, пока он будет здесь. Миссис Бизи готовит что-то невероятное. Это будет настоящий парадный ужин с герцогом Гилнером во главе стола, которого ждут с минуты на минуту. Поговаривают, будто он не потерпит новых фантазий Лизетт, ведь она уже помолвлена.
Элинор молча переваривала ее сплетни и лишь в конце, когда Вилла объявила, что ее туалет закончен, спросила:
— Тебе известно, что Тобиас сказал Лизетт?
— Он велел ей прекратить ее сказки, потому что у девочек от них ночные кошмары, — рассмеялась Вилла. — Говорят, она даже не нашлась, что ответить ему и просто покинула помещение. Вероятно, побоялась дать пищу для его новых насмешек.
— Надеюсь, у него не возникнет проблем с Ойстером во время праздника, — сказала Элинор.
Прежде чем спуститься, она вышла на балкон и глянула вниз. На лужайке возле дома она увидела леди в белых платьях из комитета. Их белые кружевные зонтики походили на ромашки. Дети в голубых передничках мелькали то тут, то там, озадаченные своими поисками. Элинор показалось, что они выглядят несколько счастливее, чем когда она посещала их в приюте.
Ей не хотелось спускаться к ним, она предпочла бы избежать встречи с Гидеоном, а заодно и с собственной матерью. Она боялась нарваться на очередную колкость Лизетт, боялась Роланда с его поэтическими эскападами.
Но она не могла спрятаться от всех и ненароком спустилась в самый ответственный момент, когда Лизетт объявляла открытие праздника, позванивая серебряным колокольчиком. Это было сделано со специально сооруженного помоста позади дома. Лизетт была похожа на майскую королеву, когда раздавала детям охапки цветов. Было понятно, что никто из победителей не сможет быть коронован, если только Лизетт не собиралась снять корону с собственной головы, которую венчал небольшой, но поистине королевский символ. Такой сложный и дорогой экземпляр было бы трудно подделать.
— Титания, королева фей, — произнес Роланд.
— Я всегда представляла Титанию в наряде из зеленых листьев и с распущенными волосами, — улыбнулась Элинор.
— Титания была весьма сварливой королевой, — произнес Роланд. — Вспомните Шекспира: «Титания так воевала с собственным мужем, что все зерно полегло в полях».
— Какой вы злой, — нахмурилась Элинор.
— Разумеется, я не столь наивен, как эти милые крошки, которых пичкает своими сказками Лизетт.
Филлинда и Люсинда стояли по обе стороны от Лизетт как маленькие помощницы прекрасной королевы фей. Волосы их были взбиты и зачесаны так высоко, словно на голове у каждой было по пчелиному улью. Они были одеты в золотую парчу и чувствовали себя в ней наверняка неважно в такой жаркий день. Зато их платья были отличным аксессуаром к золотой короне Лизетт.
Но что она могла знать об этих детях? Возможно, им нравилось купаться в лучах славы Лизетт. Леди из комитета неустанно восхищались их красотой. Но что эти строгие дамы сказали бы по поводу фиалковых глаз милой Филлинды, если бы знали в точности, от кого она их унаследовала?
— Ни один из бедных детишек не выиграет приз, — небрежно обронил Роланд, листая список подсказок. — Даже я не в силах их разгадать. Вы только послушайте это: «Кристальная струя из мраморной стены, белее молока, как шелк легла на яблоко златое».
— Это подсказка?
— Подождите, это еще не все: «Нет ни окон, ни дверей в том дворце, что молока белей. Золотое яблоко внутри. Кто узнает, как к нему пройти?» Вы знаете?
