сидеть за стулом привычной высоты. Широкая кровать, стол, этажерка для многочисленных документов. И мерцание звезд за окном, как она соскучилась за внешним миром!
Эмма подошла к окну, всмотрелась в даль. Тут и там россыпь сверкающих звезд закрывали черные очертания деревьев и изогнутые линии крыш. Эмме хотелось пронзить взглядом темноту до самой центральной площади, где решалась судьба Адама. Сердце пронзило острое сожаление о том, как мала сумма на его спасение. Эмма прикоснулась лбом к рейке и взмолилась местным богам, чтобы те пожалели жизнь заклинателя. Ей показалось, что ветер донес рев встревоженной толпы и все внутри сжалось от нехорошего предчувствия.
Урман устал ждал похвалы за тщательно и с любовью собранный стол. Он подошел и захлопнул ставню перед носом Эммы.
— Ночью дует холодный ветер, сестренке нужно поостеречься.
Эмма, так погрузилась в переживания, что вздрогнула от испуга.
Она вновь напомнила себе, что третий брат не желал плохого, всего лишь притягивал к себе немного внимания, но что-то в ней сломалась и Эмма осела на пол, горько разрыдавшись.
— Я ничтожество, полное ничтожество, — горько повторяла она.
Урман замер рядом, не зная, чем помочь. В редком приступе озарения, ему удалось правильно угадать причину слез.
— Сестренка переживает из-за смазливого заклинателя?
И тут же вновь ляпнул совершенно черствое:
— Лучше забыть о нем. Поклонницы больше всего любят губить прошлых кумиров.
19.9
Эмма спрятала лицо в ладони и повернулась спиной к Урману.
Рядом на пол мягко опустился Бастинар. Он безмолвно протянул белый шелковый платок, который Эмма приняла с благодарностью. Четвертый брат сухо сказал:
— Ничего еще не решилось, следует ждать новостей. Сестренке нужно набраться терпения. Третий брат, принеси персиковых пирожных с розовыми лепестками. Ты лучше печешь, чем владеешь словами.
Эмма глубоко вздохнула и понятливо кивнула, показывая Бастинару, что услышала его доводы.
Урман в ответ упрекнул Бастинара в том, что тот не прикрыл ставни перед тем, как подниматься наверх к Эмме. Им необходимо быть осторожными и охранять безопасность сестры. Эмме следует привыкнуть поднимать бамбуковую лестницу и держать лаз на второй этаж закрытым и невидимым снизу.
Таким образом третий брат выражал свое сожаление тем, что довел ее до слез.
На первом этаже послышались громкие топающие шаги. Эмма хорошо различала походки братьев, это вернулся Дагеран. Эмма встрепенулась, и зашарила руками по полу, в поисках щели, чтобы убедиться своими глазами. Бастинар показал Эмме хитро спрятанные оконца, позволяющие видеть все, что происходит внизу. Дагеран стоял внизу задрав голову, рассматривая потолок с взволнованным лицом.
— Скорей! — Эмма метнулась к лестнице. — Какие новости?
Дагеран взлетел вверх, все еще задыхаясь от бега.
— Этот брат исполнил поручение сестренки, еще добавив сверху десять тысяч от меня и четвертого брата. Если сестренке важно спасти этого заклинателя так и будет! Его чуть не растерзали, но в последнее мгновение удалось заменить вердикт на заточение. Он жив!
— Жив? — переспросила Эмма, и прошептала как заклинание: — Он жив.
Урман поднялся следом, держа в одной руке поднос с пирожными.
— О нас сестренка будет так же переживать?
Эмма тут же испугалась:
— У нас же нет такой суммы, все вложено в фабрики и магазины! Как тебе удалось достать столько серебра?
Дагеран лишь пожал плечами.
— Я договорился с Гу Сьяо, он заложил магазин за слитки.
— Что? — вскричали одновременно Урман и Эмма.
Эмма вцепилась в волосы, Урман застонал, как раненный зверь. Третий брат не смел противостоять первому, поэтому шепотом запричитал, перечисляя свои обиды. Магазин считался его личным детищем, он каждый день утром днем и вечером навещал его и томно заглядывал через окна и задний двор, не смея войти внутрь и потревожить покупателей присутствием горца.
Не смотря на то, что они жили вместе уже несколько месяцев, Эмма все еще попадала в ситуации, когда ей с трудом удавалось подобрать слова.
— Но как же… — пробормотала она, с недоверием глядя на Дагерана. — Почему? Вы рискуете своими соотечественниками ради чужака? Не понимаю.
— У нас говорят, что одна жизнь это целый мир. Кто мы такие, чтобы назначать цену? Раз сестренке важен этот человек, то наша честь диктует сделать все возможная.
— Только не моя честь! — вставил Урман.
Эмма накрыла ладонью рот. Глаза вновь наполнились слезами. Она порывисто выпрямилась и обвила руками мощную шею Дагерана. Тот осторожно похлопал ее по спине.
Если бы ситуация была обратной, проявили бы жители Ра подобное благородство по отношению к горцам?
— Где второй брат? — чуть успокоившись, Эмма тут же встревожилась об Эрике. — Эта сестра послала его со схожим поручением, но тот еще не вернулся.
— Первый брат виноват, — пробасил Дагеран. — Он не разглядел в толпе Эрихмантура. Там нынче драка между девицами ранга До. Крик страшный стоит, вцепились в волосы друг друга, стражники боятся подступиться.
Бастинар легко дотронулся до плеча первого брата.
— На улице холодно, идем, этот брат налил горячий суп.
Они спустились вниз, захватив с собой Урмана, и Эмма осталась в тишине. Она открыла ставни и с тоской взглянула на звездное небо, позволив ночному ветерку приласкать щеки.
Она думала об Адаме. Теперь, через несколько месяцев в этом мире, она стала лучше понимать его жителей и история с заклинателем представилась ей совсем в другом свете. Эмма вспомнила подсмотренную сценку во внутреннем дворике, и осознала, что поняла ее превратно. Что с того, что Адам принял приказ жениться на белокурой двойнице? Разве мог он отказать? Имел ли право проявить непокорность?
В отличие от заклинателей, у горцев браки заключались по любви. Мужчины пользовались относительной свободой, без всякой печати. Даже разведенные, подобно Урману, могли искать новую жену.
И все же, какими бы свободолюбивыми и гордыми не считали бы себя горцы, в их культуре положение магически одаренной женщины неизмеримо выше. Допроси Эмма прямо жениться, даже Эрик не посмел бы отказать. Как бы не хранил светлый образ прежней любви в своем сердце.
Эмма на мгновение захотелось отдать подобный приказ и сделать Эрика своим, но она тут же подавила этот порыв.
Конечно Адам должен был изобразить радость от подобной чести перед золовкой! Он не мог поступить иначе, особенно если хотел защитить Эмму.
Теперь Эмма знала, что у заклинателей в Ра принято накладывать на мальчиков при рождении особую печать. Эта традиция началась во время великой войны, а потом стала частью традиций. Способность к магии многократно усиливалась, но и плата была не малой. На самом деле, заклинатели становились накрепко привязанными к женам, и даже смерть супруги не могла освободить их, ведь
