вот, Рудольф Илу, надо бы вам поначалу объяснить этому островному простаку Ильпу, каким образом чекисты не ухлопали вас вместе с Вяэрси. Чего не сделали они — успею, имейте в виду, я.
«Раз на «вы» — так на «вы», — решил для себя Рудольф Илу. — А поначалу спесь я с тебя, недоумок, собью». Пригладил бородку, начал:
— Власти обидели моих лучших друзей, Ильп. Я говорю об Оясоо. Потом спохватились, не всех же стричь под одно… А с Вяэрси мы братались кровью. Еще подростками. Много Рихард для меня сделал, да и я не оставался в долгу. Продукты в его отряд завозились через меня…
— Слушок появился, — испытующе процедил Ильп, — клял тебя Рихард за что-то.
— И средь братьев бывают размолвки, — невозмутимо ответил Рудольф. — Приезжали к нам разные люди, и все по-разному говорили. Господин из Эстонского комитета велел колхозные посевы жечь, господин из Загранцентра — нападения на сельских активистов участить. А я посоветовал Рихарду на время притаиться, чуял, что нас загоняют. И сам бы попал с ними в силок, да случилось так, что господин Казеорг — слыхивал про такого? — чтоб сбить парней из НКВД со следу, подсунул мне пригласительный билет на уездное совещание по полеводству. Хорошо, Туул предупредил о вашей осторожности — пригласительный билет при мне. Нужен? Как раз, пока я на совещание ездил, Вяэрси и обложили.
Полез в нагрудный карман куртки, извлек картонку, подождал, пока Ильп посветит себе фонариком, прочтет в сумерках, сверит в уме даты.
— Там мое выступление внизу обозначено, — добавил Рудольф и вдруг, после этой спокойной тирады, жарко выдал главарю: — Но ежели ты еще раз, вожачок, мне пулей пригрозишь, я первый стрельну. Это заруби на своем горбатом носу!
Ильп вскочил, хотел взяться за оружие. Туул отвел его руку:
— Прав он, Ильп. Не горячись, прав он.
— Прав? — тяжело дыша прохрипел Ильп. — Пришел проситься ко мне и с этого начал совместное дело?
— Не он начал, Ильп, а ты.
— Я проверяю. Имею на то право.
— Он не меньше тебя по лесу шастал, — Туул не уступал. — И проверять надо умом, а не угрозой. Илу хорошо ответил, и пригласительный билет его не подделка. Есть отчеты в газетах.
Ильп долго молчал, прислонился к дереву.
— Обидчивые вы, на материке, — наконец с иронией продолжил он беседу. — Независимые… А как же с этой независимостью и обидчивостью приказы мои намерены выполнять? Или в моей группе два командира будет?
— Командир будет один, — сухо ответил Рудольф. — Будете этим командиром вы. И приказы командира готовы выполнять. Но не все, как на ладошке. Время нелегкое, многие из нас растеряли своих парней. Бороться, как боролись сразу после войны, — глупо. Окрепла власть, новые пути искать надо. Может, вам самому будет легче, если все главные вопросы нашего братства обсудим вместе — вы, Туул, я… Вызовем к нам Казеорга, человек знающий, у него сильные связи с Западом. Будет вроде коллегии: как у Тыниссона-Багрового, Рандметса. А все приказы — за вами.
И снова Ильп раздумывал, подносил фонарик к пригласительному билету, который все держал в руке, к лицу Туула, Рудольфа.
— Все хорошо, милый, — шепнула Реэт.
— Закрой фортку, — лениво процедил он и повернулся к Феликсу. — Как тебе этот красавчик, по душе?
— А по душе, — резанул Феликс. — Все по правде говорит.
— Ой ли?
— А тогда чего мне от вас нужно? — вмешался Рудольф.
— А шкурку мою повыгоднее продать, — сощурился Ильп.
— Хозяйство у меня справное, хватает.
— А явку с повинной себе облегчить, — продолжал его прощупывать главарь.
— Да какая же явка, ежели я уже давно легализован, — засмеялся Рудольф. — В том-то и штука, папаша Ильп, что руководим мы своими парнями из вполне легального хутора. Была бы охота, стали бы землю вспахивать, а с остальным — под завязку, и никуда ходить не надо.
Ильп оторопел, перевел взгляд на Туула, тот кивнул.
— Другое дело, — немного веселее заметил Ильп. — Мог бы с этого и начать.
«Мы уже перешли на «ты», — отметил для себя Рудольф.
Вскоре после этой встречи Алекс отправил шифрованное сообщение:
«Мой покровитель Планетный Гость, Ваши разъяснения внушили надежду, и я первым из людей сааремааского движения протянул руку для содружества человеку из Вастселийна (Рудольфу Илу) и братьям (Оясоо). Во время визита к ним и мучительно сложного объяснения сначала с ними, потом со Скакуном (Ильпом) я сполна оценил природную сообразительность, выдержку человека из Вастселийна. Признаюсь, наша политическая программа пока расплывчата, а финансы и трещотки (оружие) весьма скудны. Жду встречи, канал связи по тем же дням. Референт».
— Выступаем ближе к ночи на 25 июля, — предупредил своих ближайших помощников Закрывалов. — Ориентир — баптистская молельня. Вопросы, дополнения?
— Таллинн извещен? — спросил кто-то.
— Это ничего не меняет, — насупился Закрывалов. — Вот закончим подготовку и доложим. К операции привлекаются…
Назвал несколько имен оперативных работников и закончил:
— С целью строжайшей конспирации засада организуется без привлечения партийно-комсомольского актива и батальона народной защиты.
Офицеры недоуменно переглянулись.
Из Курессааре вышли поздним вечером. Решили автобуса или грузовика не заказывать — у бандитов могли быть свои соглядатаи. Двигались малыми группами, по два-три человека. Лоо шел с оперативниками Тедре и Агу. Впереди, в километре, вышагивала по шоссе Курессааре — Пихтла группа подполковника Евстигнеева, еще две группы солдат, примерно с таким же интервалом, «открывали» и замыкали эту цепочку.
Тедре с увлечением рассказывал об утиных токах — эти места он знал как пять пальцев. Лоо больше молчал, не все нравилось ему в операции, на которую шли. Не выходило из головы, что Закрывалов не вызвал из Таллинна тех, кто готовил Илу к внедрению в банду, и лишь через несколько часов после получения сигнала доложил о нем в министерство. Не разделял он и мнение начальства о том, что привлечение хотя бы одного отделения народной защиты из Пихтла может сорвать всю операцию. Но приказ есть приказ. Его не обсуждают, его выполняют.
В Сагаристе вошли, когда деревня засыпала. Свет горел лишь в нескольких окнах. Крошечную молельню окружал густой можжевельник. Именно в нем полковник и расположил своих людей: по одну сторону — младшего лейтенанта Лоо, оперуполномоченных Агу и Калдре, двух солдат, с остальными занял позицию напротив.
Потекли томительные часы и минуты. Первым заговорил можжевельник — зашуршали кусты, как раз посредине между двумя группами. Лоо услышал сухой щелчок автомата Агу — неисправным все-таки оказалось оружие… Наступила секундная пауза, кто-то начал с силой разрывать кусты. Подполковник крикнул: «Вы окружены! Руки!» Стрелять было опасно, в своих попадешь, — но все же кто-то пульнул наугад. Раздался женский крик. Несколько теней стремительно пронеслись к молельне и исчезли за ней прежде,
