И помощь России на Кавказском театре обеспечена, если греки кое-какие уступки болгарам сделают. Серьезные уступки — иначе бы Милюков не сколачивал так рьяно новый Балканский союз из трех государств.
Все правильно — на будущее лучше, чтобы греки держали проливы, а не турки. Эллины единоверцы и слабы перед османами в драке один на один, а потому будут зависимы от помощи. А турки всегда являлись злейшими врагами России, и оставить проливы в их руках означает добровольно продолжать носить удавку на шее.
Впрочем, и «кнут» гордым потомкам эллинов тоже показали. Угроза урегулировать отношения с турками за счет мирного возвращения к границам 1914 года путем уступки османам военного снаряжения и временного союза была для греков убойной.
Тем паче от великих держав им ничего, по большому счету, не светило — Родос оставался у итальянцев, Кипр у англичан, а Константинополь вообще в пользовании Антанты. Да и шашни «союзников» с турками в получении концессий в обмен на мир, на чем «запалились» французы, стали известны.
Добило греков напоминание о том, сколько русского добра они вывезли в прошлом году, хорошо порезвившись на морских складах Очакова и Николаева. И намек, что Россия это может потребовать обратно, как с французов и англичан, был нешуточной угрозой на фоне стоящего в порту русского линкора, равно как и упор на то, что число таких грозных кораблей можно легко утроить с помощью британцев, что несколько шокировало бывших оккупантов.
Так что выбор потомков Геракла пал на «пряник», тем паче династические браки на то и существуют, а Михаилу Александровичу, как никогда, требовался наследник престола…
— Константин Иванович, — в трубке раздался чуть искаженный голос командующего Одесским военным округом. — Румыны полчаса назад обстреляли Тирасполь.
— Кхм!
Новость оказалась неожиданной. Да, мамалыжники занимали Бессарабию девятью дивизиями, что было мало супротив четырех «цветных» русских, ударных, и двух кавказских туземных, именуемых «дикими», в них собрали самых лихих и отчаянно храбрых абреков, большинство которых прежде служило под началом великого князя Михаила Александровича в мировую войну. Уже тогда горцам льстило, что ими командует брат царя, а сейчас они все, как один, полягут за монарха. Правда, возьмут за это с врага кровавую цену.
По крайней мере, даже при двукратном перевесе румыны обречены — «добровольцы» и горцы им здорово начистят морду. Потому в Бухаресте в последнюю неделю резко сбавили наглость в тоне и стали проявлять разумную осторожность. Похвально, ибо война была абсолютно не нужна!
А тут такое сообщение…
— Ваше решение, Яков Владимирович?
— Я приказал открыть ответный огонь!
Арчегов вздохнул — в решительности Слащеву нельзя было отказать, да и в жестокости, если она требовалась. Недаром одесский криминалитет за эти дни стал бежать из города сломя голову, проклиная генерала-«вешателя».
А знаменитая Молдаванка, пристанище всех бандитов и воров, оказалась в шоке, окруженная казачьими полками и увидев на улицах бронеавтомобили. Потому ультиматум приняла — обеспечить к визиту монархов чрезвычайную благочинность и пристойность в городе под угрозой безжалостного и поголовного истребления.
Пары проведенных акций Слащеву хватило — зато за последнюю неделю в Одессе не совершили ни одного грабежа и убийства, все было чинно и благородно…
— Действуйте. Я немедленно сообщу его величеству. — Константин Иванович повесил трубку. Ему стало очень жарко, он чувствовал, как обжигают капли пота тело, и без того сдавленное стальным корсетом.
Вот только отказаться от бронежилета он не мог, выполняя настоятельную просьбу Михаила Александровича, носившего точно такую же «броню».
Еще в мае Троцкий сделал сибирской делегации чрезвычайно нужный дар — два десятка панцирей конструкции подполковника Чемерзина, вес которых был меньше пяти килограммов. Они защищали грудь, живот, бока и спину и были довольно легки для скрытого ношения.
Константин Иванович с ухмылкой для пробы собственноручно «отстрелял» три из них и испытал шок. Кевлар и рядом не стоял!
«Бронежилет» надежно держал пули абсолютно всех пистолетов — от длинноствольного парабеллума до крупнокалиберного американского кольта. Последним пустили в ход маузер, патрон которого был самым мощным, а этот пистолет не зря считали легким карабином.
Броня устояла!
Ради чистоты эксперимента Арчегов расстрелял жилеты из винтовок с сотни шагов — «арисака» успеха не достигла, а «мосинка» из пяти выстрелов пробила одну дыру. И это по использованному и отстрелянному панцирю?! Вот это его окончательно и добило.
Какая лапотная Россия, о которой с усмешкой говорили «союзники» и которую облаивали большевики?!
С последними все ясно — им нужно было переписать историю, а потому они чернили в прошлом все что можно. А ведь в шестнадцатом году выпуск тех же самолетов был больше, чем через пятнадцать лет, да и авиазаводы оказались отнюдь не хилые. Если даже сейчас, в условиях гражданской войны и разрухи, коммунисты ухитряются строить аэропланы десятками. И не только — в Сормове начали клепать даже танки, которых при царе не делали.
И эти бронежилеты, что мало в чем уступят современным! За исключением одного — станковый пулемет «максим» дешевле, и намного. Дороги легирующие присадки, которые пустил в изготовление брони Черемзин, а потому сделать такие панцири в достаточном числе невозможно.
А жаль…
Генерал медленно вышел из кабинета в просторное фойе. Там стояли только офицеры свиты, с вензелями на погонах, тихо переговариваясь между собою.
По углам застыли молчаливые и угрюмые охранники, да вытянулись перед ним нарядные казаки лейб-конвоя в своих алых черкесках с серебряными газырями.
Константин Иванович хотел пройти в ложу, но один свитский целеустремленно направился к нему. Арчегов остановился, поняв, что тот собирается о чем-то доложить. Офицер козырнул, но не сделал пары шагов, чтобы подойти вплотную, неожиданно выхватил браунинг.
— Красная подстилка!!!
За грохотом выстрела последовал сильный толчок в ключицу — пуля панцирь не пробила, но правая рука отнялась от ее удара в броню. И тут же лютая боль пронзила ногу…
«Сука! Он знает, что на мне непробиваемый панцирь! Теперь мне не вытащить пистолет!»
— Изменник России!
Офицер дико кричал, выпучив красные от ярости глаза, а Константин Иванович обреченно закрывал израненными руками голову, в которую шли пуля за пулей. Ноги стали ватными…
Генерал видел, как рванулись вперед охранники, как бросились к нему на защиту казаки, но уже не мог удержать руки, которых абсолютно не чувствовал. Они упали…
Плечо тут же обожгло, затем шею.
— Большевик!
Перед глазами поплыла кровавая пелена. И тут ударило по голове — в мозгу словно взорвалась бомба. И генерал, потеряв сознание, провалившись в черную пучину, получив семь пуль, навзничь рухнул на пол, который тут же стал окрашиваться его кровью…
