— А мы что… прямо тут будем?
— Мне нужен воздух, — ответил мужчина, бросив снятую куртку на перекладину. — И пространство побольше. Так что это место меня полностью устраивает, а наблюдатели… если таковые вдруг будут, увидят лишь занятие учителя и ученицы. — Он посмотрел на едва справляющийся с темнотой фонарь. — Если вообще хоть что-нибудь увидят… Ты сделала то, что я просил? Выжгла все искры?
— Сделала.
Могу гордиться собой. Голос прозвучал спокойно и ровно. При этом я как-то естественным образом, само собой получилось, зашагала к Форсмоту. Точнее, к тренировочным бревнам. Не знаю откуда взялась мысль, что можно на них сесть или хотя бы прислониться, но эта идея вдруг показалась мне удивительно здравой.
— Отлично, Хани. Тогда все сделаем быстро… — он шагнул наперерез, одновременно расстегивая рубашку. Белая, бледно сияющая в сумраке ткань подчеркнула смуглую кожу. И… четкие, горящие на мужском теле звезды…, не собранные в созвездия, но все же едва заметно соединенные серебристыми тонкими линиями выжженных шрамов. — На первом туре соревнования, в общей свалке — «все против всех», — он поймал и сжал мою ладонь, — тебе понадобится заклинание, которое поразит врага на расстоянии. У тебя есть искра на руке? Желательно, как можно ближе к кисти.
— Я выбрала немного другое, — мягким тоном возразила я. Мы с Пра сегодня около часа выбирали наиболее подходящую семейную технику и в итоге сошлись на несколько необычном варианте. Мои противники точно будут удивлены, если не сказать больше. Зато я использую разницу в искрах наиболее разумно. Наверное. Надеюсь. — Родовое заклинание, ни у кого такого не будет.
— Хм, — он задумчиво провел пальцем по кисти моей руки, поглаживая косточки. Одну за другой. Вызывая легкие нервные мурашки. — Не рука? А где? В каком месте звезду зажигаем?
Как же красиво звучит… «Звезду зажигаем». Вот только вопрос неожиданно каверзный. Когда мы с Пра обсуждали заклинание, то забыли об одной небольшой детали. Нужная искра находилась… не на очень открытом месте. Не ужас-ужас, конечно. Не бедра с неназываемым. Но все же и не совсем та часть девичьего тела, которую прилично обсуждать со взрослым мужчиной вне тренировок.
— … Нога, — пробормотала я. — Правая.
— Ступня?
Он отпустил мою руку, присел на корточки и… принялся расшнуровывать ботинок. Что?! Что он делает?
— Чтобы влить силу в искру и разжечь ее до звезды, я должен касаться, — объяснил он, спокойно снимая с меня обувь. — Когда я начну, ты почувствуешь прилив энергии. Перехватывай ее и вливай, тащи в нужную тебе точку. Именно там загорится звезда. Готова? Я правильно держу ладонь?
Надо было отвечать, а я молча ловила ртом влажный воздух. Нужная мне зона под родовое заклинание находилась выше… выше… чтоб его! И как, прикажете это сказать мужчине? Чтоб его, гори он огнем! Ладно…
— Колено, — решительно сказала я, подставляя стратегически правильное место.
Вообще считалось, что магия в ногах была менее боевая, чем «ручная». В кистях, например, отлично приживались атакующие плетения. Всякие огненные стрелы, шаровые молнии, морозные вьюги. Пальцы складывались в знак, указывали на противника, и сила летела, круша все на своем пути.
А ноги… ноги отвечали за устойчивость, баланс, бег. Не самые выигрышные на первый взгляд направления. И звезды в них старались зажигать отнюдь не в первую очередь.
А тут я — со своей странной просьбой. Что порадовало — он не спорил, не настаивал, а спокойно принял мое, пусть и несколько странное решение.
— Звезда не зажжется, если человек не хочет или желает совсем другое, — словно читая мои мысли сказала Скала, перенося ладонь на колено. Хорошо, на улице сейчас темень полная. Иначе я бы с ума сошла от стыда при мысли, что нас могут увидеть. — Я начинаю.
И он засиял. Сквозь мокрую, прилипшую к коже тонкую сорочку пробился свет многочисленных звезд, не соединенных в созвездия, одиноких из-за ограничивающих логров, но… эти горящие мощью знаки были прекрасны и сами по себе.
Воздух стал ощутимо холоднее, мне в спину, словно кулаком, ударил промозглый ветер. Вранье, что мы, северяне, очень любим мороз. Мы его ПЕРЕНОСИМ, но это не означает любовь. На снег лично я люблю посмотреть из окошка, или, будучи тепло и удобно одетой, поиграть с ним полчаса от силы. А уж сестры, те и вовсе, предпочитали в это время посидеть дома, у каминов.
Ветер принялся кружить вокруг мужчины, создавая воронку. Оу, да он энергию собирает! И похоже забирает ее у природы. Моя плотная тренировочная блуза вдруг показалась мне чрезмерно тонкой. Широкая юбка хлопнула по ногам.
Зато колено внезапно раскалилось, будто в кипяток опустили. Не успев сдержаться, я вскрикнула.
— Больно? Мне остановиться?
— Продолжай!
— Такая сильная боль ненормальна, если мышцы не уставали.
— Продолжай, Ракхот тебя дери! — выдохнула я, тут же перейдя в протяжный стон. И сильно закусила губу, пытаясь не кричать. В итоге замычала. — М-м-м. Не останавливайся!
Перед глазами плыло, я едва стояла, зато под пальцами Скалы запульсировала моя искра. Я хватала принесенную энергию горстями и вливала — вливала в нее.
— О-о-о…
Его пальцы едва заметно сжались при звуке моих стонов, Скала посмотрел на меня снизу-вверх. Он по-прежнему стоял на одном колене, будто присягая мне как рыцарь в древние времена.
В небе ударила молния, протянув к нам свои белые пальцы. Точнее меня она обогнула, зато отлично, с шипением влилась, «впиталась» в фигуру Скалы.
По моим щекам текли слезы, но дождь легко смывал их.
— О-о-о.
— Фиксируй! Ты упускаешь силу! — рявкнул Форсмот. — Я не могу вливать слишком долго, это нарушит природный баланс. Хельвин, соберись!
— Пошел ты… Я делаю что могу… — Покачнувшись, я начала падать. Как обидно, как же обидно! От боли я не могла сосредоточиться и волны, которые меня наполняли, выплескивались вовне, не успевая закрепиться. Словно сквозь кухонный ковшик с дырками.
— Проклятие, я останавливаюсь, — прошипел он, подхватывая меня под спину, но ладонь с колена не убрал. — Потом попробуем еще раз.
Я почувствовала спиной твердое бревно, на которое меня ухитрились положить. Наверху по-прежнему бушевало небо. Вот так, лежа, оказалось, есть на что посмотреть, очень красиво.
Не в том смысле, что я особо отметила склонившегося надо мной Форсмота, но и он ухитрился отлично вписаться в общую картину природной аномалии.
— Нельзя, — почти прошептала я. — Я не могу отказаться от звезды.
— Ты себя выжигаешь. Да мне плевать на турнир, Кудряшка…
— Нет… Продолжай. Очень… очень надо.
— Ради чего? Ради пары золотых приза за прохождение первого тура? Эти деньги я и сам могу тебе дать. А до призовых тебе не добраться.
