– Он же высокий, – сказал Вельяминов.
– А я исхитрился.
– Покажи!
– Корабль перевернётся. Выйдем на берег, покажу.
Вельяминов подумал, сказал:
– Ладно, потом посмотрим. И что дальше?
– Потом дали пищаль, и я стрелял с него, – сказал Маркел. – Потом скакал на нём. Потом, когда по морю плыли и наш струг начал тонуть, он меня на берег вытащил. Потом…
– Ладно! – опять сказал Вельяминов. – Верю!
И снова задумался. Теперь он думал много дольше прежнего, и смотрел то на слона, то на Маркела, то на Волгу, а то и вообще на её противоположный берег, на Молодецкие горы…
А потом заговорил сердитым голосом:
– Нет в тебе чутья, Косой. Только и умеешь, что слонов возить. А слон сам должен тебя возить. И оберегать! И разгонять врагов, и топтать их! Да и что такое один слон? Их надо, может, двадцать, может, даже сто!
– Но где их столько прокормить! – сказал Маркел. – А где приплоду взять? А…
– Помолчи, Косой! – строго сказал Вельяминов. – Не смей меня перебивать! И так царю и скажешь, что всё это Вельяминов придумал, а ты только передал, и ты слона привёл, тебе за это дадут сто рублей, три штуки шёлка, кызылбашские сапоги… А мне ничего этого не надо, мне только… Да!
И он опять задумался. Но почти сразу со второго струга дружно закричали:
– Посылка! Посылка!
Маркел посмотрел туда, куда они указывали, и увидел, что по Волге, со стороны Самары, быстро идёт восьмивёсельная посылка под полным парусом. Вельяминов встал к борту и начал махать рукой. Посылка шла наискосок, от Молодецких гор. Все молча ждали. Посылка подошла к Маркелову стругу, ей бросили верёвку, и она причалила. Вестовой стрелец взошёл на струг, повернулся к Вельяминову, увидел рядом с ним слона и оробел. Вельяминову стало смешно, но он и виду не подал, а со всей серьёзностью спросил:
– Чего молчишь, соколик?
Вестовой осторожно кивнул на слона.
– Это слон, – ответил Вельяминов. – А это стряпчий Косой из Москвы, от царя. Косому надо этого слона свезти в Москву, а злые люди его не пускают. И я Косого поведу в Москву. Ну, не в саму Москву, а на ту сторону, – и он кивнул на Волгу и на Молодецкие горы за ней, и прибавил: – Вот так. Поэтому сегодня я за Яшей не пойду. Пойду через три дня, когда этих отправлю. Так Василию и передай: через три дня воевода придёт, потерпите пока что. Ступай!
И он указал на посылку. Вестовой вздохнул, перелез через борт, залез в посылку, сел на рулевое место и велел отчаливать. Его гребцы оттолкнулись вёслами от маркеловского борта. Вельяминов вдруг прибавил:
– Да, и возле старого сухого колодца, Василий знает, про какой я говорю, полмешка зелейного запаса схоронено. Но пусть берёт оттуда только в крайнем случае, понятно?
Вестовой кивнул, что понятно. У них хлопнул, надуваясь, парус, и они поплыли обратно. Плыли они, конечно, быстро, но уже не так, как раньше.
– Василий – это Долгопятов, – сказал, глядя им вслед, Вельяминов. – Мне его этим летом из Москвы прислали. И ещё кое-кого тоже прислали, тоже славные ребятки. Ну, я и собрался брать Яшу. И уже, видишь, выступил… И тут вдруг ты! И слон!
Вельяминов оглянулся на слона и подмигнул. Слон громко хмыкнул.
– Зверь! – с улыбкой сказал Вельяминов. – Красавец! – И повернувшись к Маркелу, продолжил: – И ты хочешь с ним в Москву проплыть через наши места? Так ведь не проплывёшь же! Ну, или только сам проплывёшь, но без слона. Убьют его! В прошлом году уже убили одного.
– Не убивали! Он сам сдох! – сказал Маркел.
– Кто это сказал, что сам? Ряпунин? Или Лодыгин? – спросил Вельяминов. – Или ещё кто?
Маркел открыл было рот, хотел сказать, что говорили под крестом, но передумал, промолчал.
– Ладно, – сказал Вельяминов. – Что было, то было. Ряпунин за своё сам ответит, а мы будем за своё отвечать. Но вначале, пока Яша будет за Долгопятовым гоняться, я тебя по волоку перетащу! Ты это представь себе! Одну версту тащим, потом пять плывём – и мы уже вон где! Видишь ту гору? А мы сегодня вечером будем уже за ней, с той стороны!
И Вельяминов показал рукой, где именно. Маркел молчал. Тогда Вельяминов опять заговорил – насмешливо:
– Ну а не хочешь в гору лезть, плыви мимо неё дальше. И будешь плыть так сто вёрст, до самой Самары, а Яшкины люди будут по тебе с горы стрелять, и если вдруг не попадут, то ты доплывёшь до Самары, а там опять повернёшь и будешь плыть, теперь уже против течения, ещё сто вёрст, и по тебе опять будут стрелять, и по слону, а по слону особенно, и если опять не попадут, то ты приплывёшь за эту гору, под которой мы уже три дня будем сидеть и ждать тебя!
Маркел молчал. Вельяминов усмехнулся и прибавил:
– Яша со своими людьми там всегда ходит только напрямик.
– Но они там только лёгкие лодки перетаскивают, – сказал Маркел. – А как нам быть со стругом? Кто его в такую высь поднимет?
– А сколько у нас людей, ты посчитай! – сказал Вельяминов. – У тебя пятьдесят и у Хлебцова пятьдесят, а у меня на коломенке ещё сто двадцать. И что такое каждому по пять пудов? А то и по десять! И также слона не забывай! Он у тебя как, работящий?
– Он заводчивый, – уклончиво ответил Маркел. – Как заведётся, так потом не остановишь.
– Вот такие нам особенно нужны! – сказал Вельяминов.
– Но это мы один мой корабль так перетащим, – сказал Маркел. – Ладно! А что будет с этими двумя твоими?
– А мы их внизу пока что бросим, – сказал Вельяминов. – Останемся живы-здоровы, придём, заберём. А не останемся, тогда чего жалеть?
Маркел вздохнул, посмотрел на тот берег. Высоковато там, подумалось. А Вельяминов опять заговорил:
– И это же не через самую верхушку лезть, а сбоку, там пониже. Люди там уже дорогу протоптали. Или, – уже в сердцах продолжил Вельяминов, – можно ещё так: ты возвращаешься обратно в Саратов и ждёшь там оказии. Но оказии в этом году уже не будет!
– А Смыков? – спросил Маркел.
– А Смыков здесь ещё позавчера прошёл, а сейчас он идёт на Самару, – сказал Вельяминов. – Даже сегодня вечером уже придёт. И завтра постоит, передохнёт, а послезавтра выйдет дальше, будет идти два дня, и на третий день они прибудут как раз к Ведьминой косе. И мы там тоже уже будем стоять и ждать его! И ты с ним пойдёшь дальше, а мы с Хлебцовым повернём обратно. И тут на нас Яша! А мы с Хлебцовым Яшу в бердыши! А сбоку Щербинин!
– Какой ещё Щербинин? – спросил Маркел.
– Щербинин Евстафий, рыбинская сотня, и это тоже от царя, – сказал Вельяминов. – И выступим! А ты приедешь в Москву и скажешь царю, что Вельяминов не зря у него стрельцов в этом году выпрашивал, стараются стрельцы, хлеб даром не едят… Ну, что?
Маркел подумал и сказал:
