– Ширка, пади!
И слон встал на дыбы, растопырил уши, махнул хоботом, а после опустился на колени и поклонился сперва государю, три раза, а после послу, один раз. И что тут тогда сразу началось! Зазвонили колокола, ухнули пушки, закричал народ, обе толпы начали сдвигаться в одну кучу, слон испугался, заревел!..
– Эй! – закричали Маркелу тамошние караульные стрельцы. – Чего встал? Уводи его скорей, пока он тут кого-нибудь не задавил!
Маркел схватил слона за бивень и потянул на себя, слон поддался.
– Постерегись! – крикнул Маркел. – Ожгу!
Народ снова начал расступаться. Маркел повёл слона через толпу. Слон упирался. Караульный голова покрикивал, что дело сделано и царь уже ушёл, и также и посол ушёл, они уже к столам садятся, нечего торчать у них под окнами. Да Маркел и не думал торчать и поэтому сразу спросил, куда зверя вести. В зверинец, а куда ещё, ответил караульный голова.
И они так и пошли – в зверинец, а это тогда было напротив Чудова монастыря, рядом с Троицким подворьем. И тогда слоновник был такой – крепкий дубовый сруб на двенадцать венцов, и рядом амбар, рядом клеть, рядом сторожка на пять сторожей. Они как услышали шум, так сразу выскочили из сторожки, и Маркел стал им показывать, что это за зверь такой – слон, и как его кормить, и как выгуливать, как лишней воли не давать…
Но тут вдруг пришёл посыльный из Дворцового приказа, а это только у них сапоги с золочёными голенищами, и спросил, где это тот, который наших посольских подьячих, Ивашку Клюева да Федьку Ряпунина, по мордам бил? Маркел, а куда ему было деваться, снял шапку и сказал, что он.
– Это хорошо, что ты не запираешься, – сказал этот дворцовый посыльный. – А теперь скорей беги к себе домой, там тебя наши люди ждут.
Маркел голову повесил и пошёл.
Пришёл, а там во дворе никого, на крыльце никого. Маркел вошёл в дверь и видит: Параска у печи стоит и молча плачет. А возле стола стоят дворцовые подьячие, четверо, а перед ними – Маркел его сразу узнал – стоит Андрюшка Телятевский, царёв старший рында. Ого! Маркел обомлел! А Андрюшка усмехнулся во все зубы и сказал, что слон царю очень глянулся, славно он царя потешил. И также и посол был доволен, сказал, что слон его очень порадовал, он словно дома побывал. А посему царь жалует Маркелу вот что!
Тут Андрюшка отступил на шаг, а его люди расступились, и Маркел увидел на столе, на здоровенном серебряном блюде, вот такого, даже ещё больше, целиком запечённого лебедя, а перед ним хрустальную бутылочку, и не пустую, и две таких же хрустальных рюмашки.
– Вот! – важным голосом сказал Андрюшка. – С царского стола. А это, – и он обернулся на своих людей, – от царицы!
И его люди выложили на стол три штуки шёлка – чёрного, в золотые цветочки, в каждой штуке по сотне аршин, никак не менее, подумалось. Нюська радостно вздохнула…
– Вот! – ещё раз сказал Андрюшка и спросил: – Ещё что?
Маркел не удержался и полюбопытствовал:
– А эти как, посольские?
– А эти так! – сказал Андрюшка. – Этим поделом. Петьке Клюеву дадут кнута и отправят вторым дьяком в Пустозерск, а Федьке Ряпунину тоже дадут кнута и тоже отправят, но уже не дьяком, а на поселение, в Лампожню.
– А… – начал было Маркел.
Но Андрюшка уже не стал слушать, а только махнул рукой, развернулся и пошёл к двери. За ним пошли его люди. Захлопнулась дверь. Маркел снял шапку, подошёл к Параске, поклонился, Параска обняла его…
Ну и так далее.
Да, а было это октября шестнадцатого дня. А на следующий день, семнадцатого октября, в понедельник, посол уехал. После проводов посла, за обедом, царь ни о чём другом не говорил, а только о слоне. И также вечером, когда собрали Думу, царь всё больше про слона да про слона говаривал. Спрашивал, куда его определили, сказали – в зверинец, во второй загон от входа, между белым медведем и жар-птицей, и положили ему харч на полтину в день, царь был доволен, пошёл почивать, и там тоже…
Ну да! И также и назавтра, ещё до обедни, пошёл посмотреть, проверить. Всё было в порядке, слон был сыт, в слоновнике было чисто.
И только царь оттуда вышел, как следом валом повалил народ! И так было целую неделю! Как только утро, все к слону! Потом мало-помалу насмотрелись, стали ходить реже. А после у царя дела, и у народа тоже. Да и что такое, говорили, слон, ну, здоровая скотина, ну, зубастая, видали мы и позубастей. И стали забывать слона. Бывало, за весь день никто не придёт посмотреть.
Один Маркел слона не забывал. Как идёт на службу в приказ, обязательно завернёт, даст гостинца. Или когда едет с розыска, привезёт разных лакомств, рахат-лукумов всяких. И слон его ждал! Бывало, Маркел ещё далеко, ещё вёрст за сотню, а слон уже волнуется, ходит по слоновнику, трясёт хоботом, дудит. Бабы Параске говорят: твой едет! И точно, через день является, и по дороге, даже не заходя домой, сразу к слону. Параска злилась. А ей говорили, что а разве лучше будет, если начнёт пить? С дороги и сразу в кабак? И Параска терпела. А время текло, служба шла, и однажды…
Но об этом уже в следующий раз.
