кожа… Я хочу сказать: тот самый человек, с которым ты свободно делишься и своим телом, и своими мыслями.
— Тогда у меня плохие новости, Вика: тебя должны то и дело обманывать… Вспомни: тебе знакомо ощущение, когда кажется, что делишься только ты и только в одну сторону?
— Бывало и такое, конечно… Но в настоящих отношениях не так легко обмануть. Даже у нас с тобой уже завязалась ниточка, которая не позволит нам лукавить друг с другом в том, что мы считаем важным, даром что порой это важное у каждого из нас выглядит по-разному. А если кто-то один попытается соврать, другому это сейчас же станет очевидно.
— Поспорим? Знаешь такую игру: «Две правды и одна ложь»?
— Ну, еще бы! С детства в нее играла — с мальчишками со двора. И чаще всего — на раздевание. Долгое время мне не везло, а потом я догадалась не скрещивать пальцы, когда лгу.
— Шутишь?
— А как ты думаешь? Видишь, к моим шуткам ты понемногу уже привыкаешь, даже когда они несмешные… Хочешь сыграть? Я согласна, но при одном условии…
— Вика, учти, что я тебе не мальчишка со двора!
— Ой, перестань! Речь совсем не об этом. Здесь я уже выиграла, просто следующий ход не за мной… А условие в том, что игра должна быть про нас. Про Диму, что сидит на диване, и про Вику, которую загнали за кресло. Про то, что мы оба думаем и чувствуем. Мы же насчет чего поспорили? Насчет наших отношений, а не по поводу твоего друга Фердыщенко.
— Что ж, договорились, — я помпезно хлопнул в ладоши. — Начинаем… Во-первых, я считаю, Вика, что ты по-настоящему хороший человек, что бы это в действительности ни значило. Во-вторых, я думаю, что причиной тому — твои юные годы, и со временем ты станешь такой же, как все, если только не пойдешь иной дорогой. Ведь, как ни погляди, в тебе есть все задатки сделаться истинным чудовищем. И в-третьих, кажется, мне легче было бы иметь дело с чудовищем, в которое ты можешь превратиться, чем с тобой нынешней.
— Так нечестно! — возмутилась Вика. — Все это правда! И первое, и второе, и третье. Вернее, прав ты или нет, — об этом я рассуждать не собираюсь, но ты действительно так думаешь. Ты просто использовал игру, чтобы высказать свое отношение ко мне.
— Вероятно, я не успел притормозить. Вот так всегда: начнешь говорить правду, зазеваешься, а тут уже и автострада кончилась… Тебя никак не задевает то, что я сказал?
— С чего бы? Думай обо мне, что хочешь: то, что я есть, заложено во мне самой, а не создается чьими-то словами. Иначе воображаю, как бы я тогда выглядела. Меня можно было бы в цирке за деньги показывать.
— Переиграем?
— Ладно, только теперь не проговаривай все сразу, не то опять забудешь соврать. Первое, второе и третье должны идти по отдельности.
— Первое, — вкрадчиво начал я. — Ты мне очень нравишься. Не только как человек. В буквальном смысле, как девушка, телом которой я не перестаю любоваться ни на минуту.
— Правда! — мгновенно выпалила Вика. — Конечно, ты это уже много раз говорил, но ртом и в самом деле впервые…
— Второе… Пожалуй, мысль о том, что мы могли бы быть вместе, заставляет меня возвращаться к себе снова и снова.
— Извини, я должна уточнить… Кто куда возвращается?
— Перефразирую. Признаться, я не без удовольствия задумываюсь о том, что мы с тобой могли бы быть вместе.
— Ага… «Вместе» — это же про секс, верно?
— Верно, дотошная моя. Это про секс! Про то, с какой охотой я оприходовал бы тебя прямо на этом диване.
— Тогда можно было сразу так и сказать. Мало ли что у тебя на уме. Прости, но к свадьбе я не готовилась… Зато это тоже правда. Значит, сейчас будет ложь.
— Третье и последнее. Меня, конечно, занимает, как просто ты смотришь на все эти вещи, но, черт возьми, этого не будет! Ни о какой близости между нами не может идти и речи!
— Ура-ура! Ложь! Дима, я выиграла! — Вика подпрыгнула за креслом, произведя небольшое землетрясение под своей футболкой, если не считать того, что никакой земли там не было в помине.
— Увы, малышка, это не так. Я опять сплутовал. Извини меня, пожалуйста. Все сказанное было правдой, как бы по-разному мы с тобой к этой правде ни относились…
— А вот и нет!
— Уверяю тебя. Игре конец, пора завершать наше соревнование.
— Дима, видишь этот нос? Когда мне врут про отношения, он начинает чесаться. Сейчас он чешется, как ненормальный. Получается, что последние твои слова — чистейшая ложь. Просто врешь ты, по-видимому, не мне, а себе самому.
— Как бы то ни было, мне это представляется правдой. Возможно, некоему странному паразиту, что живет внутри меня, далеко до твоего носа, но именно он, а не твой нос будет решать, как я проведу нынешнюю ночь. Эту дивную ночь под прекрасным звездным небом, созданным нарочно для того, чтобы наполнять мою душу благоговением и не помню чем еще…
В этот самый момент в коридоре грянул неистовый чих, заставивший меня вздрогнуть, вслед за чем в притворенную створку двери деликатно постучали.
— Дима? Вика? — послышался осипший со сна голосок Алены. — Ребята, к вам можно войти? Я курить хочу…
— Разумеется, можно! — отозвался я не без некоторого горделивого ощущения. — Что за вопрос? По будням и праздникам вход свободный!
— Ну, супер… А ничего, что я голая?
— О господи, Алена! — я взглянул на ухмыляющуюся Вику и почувствовал, что краснею. — Тысячу раз обсуждали! Здесь у меня не пляж и не сауна.
— Можно подумать, — сказали из-за двери. — Кстати, тысячи раз я что-то не припомню… А-апчхи! Вот, правда… Ладно, тогда ждите. Сейчас что-нибудь накину…
— Живо ко мне на колени! — приказал я Вике, как только в коридоре затихло босое шлепанье, сопровождавшее путь сестренки в ее спальню.
— Это зачем еще? — насторожилась девушка.
— Шалость, — пояснил я. — Мистификация. Пустяковая сценка. Разыграем нашу Алену… Вроде как у нас тут романтический момент…
