Лена почувствовала себя так, будто внезапно угодила в кипящее масло.
Сказать, что ее в жар бросило, не отразить и сотой доли действительности.
Сейчас даже Салемский костер показался бы ей чрезвычайно холодным.
«Господи, Ириша! Зачем? Он же теперь… он все понял! Он догадался!»
Да, явно догадался. Потому и смотрел на нее сейчас, как никогда прежде.
С удивлением. С трепетом. И с нежностью, затаившейся в глубине его дурманящих каре-зеленых глаз. Уголки жесткого мужского рта едва заметно дрогнули. Так, будто он улыбнуться хотел, но в последний момент все же сдержался. Наконец Макаров заговорил, обращаясь непосредственно к ней:
— Ладно, не расстраивайся! Возмещу я тебе твою… утрату!
— Ничего мне от вас не нужно! — язвительно отозвалась Лена. — Обойдусь!
— Не обойдешься! — осадили ее строго. — Но на будущее, надеюсь, соответствующие выводы сделаешь! Никому не позволено испытывать на прочность мое терпение! Это понятно?
— Пожалуйста! — прошептала Ирина ей прямо в ухо. — Промолчи! Не перечь!
Сдержаться было трудно. Адски трудно. Тем не менее она справилась.
До боли прикусив щеку изнутри, крепко зажмурилась на миг и кивнула:
— Да!
— Вот и отлично, — коротко резюмировал преподаватель, — приступаем к следующему упражнению!
К счастью, оставшаяся часть пары прошла без казусов и происшествий.
Но стоило вернуться со стадиона в институт, Красницкий бесцеремонно умыкнул Ирину со всех оставшихся пар. Поджидая их у крыльца, Слава выглядел таким злым, что Синицына просто не рискнула ему противиться.
В итоге в раздевалку Беловой пришлось топать уже без нее — подруга сразу же побежала отпрашиваться у преподавателей, а за своими вещами собиралась заглянуть в спортзал чуточку позже. Звонка с пары еще не было, поэтому все переодевались не спеша. Болтая о всякой ерунде и сплетничая без умолку. В какой-то момент к ней подошла Юля Попова.
— Помоги, пожалуйста, — попросила она, указывая на свою тонкую золотую цепочку, которая сильно запуталась в ее темных волосах. — Порвать боюсь.
Лена с готовностью кивнула и принялась аккуратно освобождать ювелирное изделие из плена Юлькиных локонов. А те намотались на цепочку основательно и поддаваться никак не хотели.
— Ой, девчонки! — томно протянула Инка с параллельного потока. — Какой же он классный! Не могу… когда его вижу, прямо лужицей расплываюсь!
— Кто? — уточнил кто-то из ее знакомых. — Ты о ком сейчас?
— Кто-кто? Заладили! Макаров! Кто же еще?
«Да уж, действительно…»
Едва услышав знакомую фамилию, Белова с трудом удержалась от мучительного стона. Пальцы предательски дрогнули, резко сжали цепочку.
— Ай! — пискнула Юлька, рефлекторно хватаясь за свои волосы. — Не дергай!
— Извини!
Каким-то чудом (несмотря на страшный тремор во всем теле) она все же умудрилась распутать этот «морской узел». А после отступила в сторону, присела на корточки и принялась торопливо расшнуровывать свои кроссовки. Но Инна никак не унималась, ее будто распирало от эмоций:
— Такой брутальный! Властный — как гаркнет, аж мурашки по коже бегут! Самец, одним словом! Да что там самец… он — ходячий секс! Горячий физрук!
Большинство девчонок глупо захихикали, так или иначе соглашаясь с ней.
«Мне все равно! Мне все равно! Я не слушаю!»
— А видели, как он смотрел на меня всю пару? Прямо глазами буравил!
— Да прекрати! — фыркнула Юлька. — Просто взгляд у него такой… тяжелый. Но он на всех смотрит одинаково. За всеми наблюдает. Потому что ответственность несет. Вот ногу себе сломаешь ты, а отвечать-то ему!
— Нет-нет-нет! — воспротивилась Инна. — Здесь другое! Он просто хочет меня! Не смейтесь, я серьезно! Я так-то в состоянии понять, когда меня хотят!
Несмотря на всеобщее веселье и гогот, царивший вокруг (ибо Инну подняли на смех), у Лены на душе кошки скребли. Девушка оказалась совершенно не готова к тому, что Виктор Эдуардович может нравиться не только ей и Тане. И совершенно неуместная ревность вновь пробила брешь в ее душе.
В горле встал болезненный ком. В глазах нещадно защипало.
«Плевать! Плевать! Я выросла. Я поумнела. Я не убью эту идиотку прямо на месте. И даже волосы ей не повыдергаю. В школе я готова была творить любую дичь, лишь бы отвоевать право на этого мужчину. Теперь — нет!»
Тем не менее оставить подобное заявление без ответа Лена тоже не могла.
А потому, собрав волю в кулак и натянув на лицо маску безразличия, она избавилась от обуви, сняла спортивные штаны, потянулась за джинсами и будто между делом холодно обронила:
— Не обольщайся! Ему и без тебя есть кого хотеть!
Инна воинственно прищурилась:
— Тебя, что ли?
— Нет, не меня.
— А кого тогда?
— Девушка у него имеется. Даже живут вместе.
— Ну, девушка — не жена! Да и жена — не стенка!
— Дура ты, Инна! — вмешалась в их разговор Попова. — Вспомни свои слова, когда сама будешь замужней женщиной с двумя-тремя детьми!
— Ой! Я и без ваших нотаций обойдусь как-нибудь! Пристали…
Оставив за собой последнее слово, она раздраженно выскочила из раздевалки. А Белова, тяжело вздохнув, принялась облачаться в джинсы, которые все это время остервенело сжимала в руках, из последних сил сдерживая себя от опрометчивых поступков. Застегнув молнию, Лена переобулась в повседневные кеды и приступила к толстовке. Однако снять ее через голову подобно обычному свитеру (как советовал Виктор Эдуардович, отрывая у молнии собачку) не получилось. Горлышко оказалось слишком узким.
Прямо очень. Туда не то что голова, даже подбородок не проходил. Попытавшись еще разок и потерпев неудачу, она громко зарычала от бессилия:
— Да блин!
— Погоди, — Попова и Савельева тут же оказались рядом, — нужно чем-то подцепить… иначе молнию не расстегнуть. Сейчас ногтем попробую.
— Нет! Ногтями не подцепишь… вырвано все с корнем! Эй, ты… куда?
Не обращая внимания на их оклики, Лена уверенно ринулась в сторону выхода. Гневно хлопнув дверью, она решительно зашагала по коридору, чувствуя себя способной разнести здесь все к чертовой матери. А уже спустя пару минут Белова без стука ворвалась в кабинет Макарова, обиженно хлобыстнув и его дверью тоже. Однако ее эффектное появление совершенно не удивило мужчину. Виктор Эдуардович как стоял в расслабленной позе, опершись бедром о край своего стола, так и продолжил стоять.
Лишь настороженно прищурился, когда перехватил ее разъяренный взгляд.
