победили, — судя по тону ферини, он был удивлен этим фактом.
— Тогда часовых… и займемся ранеными…
Я ухитрился сесть, потом отыскал рюкзак, в котором все это время таскал аптечку. Начал с себя, а потом зашагал от бойца к бойцы — обезболивающее, рану обработать, бинты, обезболивающее, рану обработать, бинты.
Фагельма оказалась чуть не ли не последней, и она так и не пришла в сознание.
— Давай, подруга, — я аккуратно расстегнул бронезащиту, потянул вверх липкую и тяжелую от крови майку.
И замер — на серой коже, чуть левее раны, там, где у человека солнечное сплетение, виднелась татуировка, когтистая лапа о трех пальцах, совсем маленькая, но очень четкая и хорошо мне знакомая.
Глава 23
Как выяснилось, в бою я получил что-то вроде сотрясения мозга — башка трещала и кружилась, меня подташнивало. Вот только в горячке я этого не заметил, и заподозрил неладное, только когда меня дважды вырвало, пока я занимался ранеными, ну а когда я с ними закончил, аптечка оказалась пустой.
Хотя там и не было ничего на такой случай.
А потом черт дернул меня ответить на вызов Шадира, о чем я пожалел, не успев втиснуться в наушники.
— Доложить обстановку! — гаркнул он. — Что у тебя там происходит?!
— Вели бой, — накатила очередная волна тошноты, мне стало жарко, липкий пот выступил по всему телу, и я испугался, что меня снова вырвет, только в этот раз прямиком на блок связи, весело моргавший огоньками прямо перед носом. — С превосходящими силами. Сначала бриан. Потом агрессивных мудаков под командованием легата Зитирра.
После того, как я лично прирезал этого самого легата ножом, мне было уже все равно.
— Вот это номер, вот это номер… — пробормотал Шадир, а затем пустил в ход такие слова из общего, которых я не знал, а поскольку переводчик был отключен, то понять я их не мог, только догадаться. — Ты, центурион, создаешь проблем не меньше, чем Две Звезды. Фокусник, эквилибрист!
Я только хмыкнул и вытер пот со лба; слава богу, тошнота немного улеглась.
— А что с самим легатом? — уточнил трибун.
— Дело такое, мы закопали его вместе с остальными, — сообщил я равнодушно. — Снаряжения трогать не стали, кроме боеприпасов, так что все можно свалить на аборигенов. Никто не выжил. Война спишет. Вряд ли он доложил кому-то, что собрался атаковать своих.
Мои ушные перепонки вновь завибрировали от сочных и витиеватых ругательств, и на этот раз я некоторые даже понял: «пожеванная мошонка больного грызуна» и «потроха продажного трансморфа».
— Возвращайтесь к нам, — сказал Шадир, облегчив душу. — Снова наступать будем. Поддержка с воздуха и прочее, чтобы отбить у бриан портал и убраться с этой проклятой планеты.
— Нет.
— Что? — трибун, похоже, не поверил собственным ушам.
— Я еще не закончил свои дела.
Да, я не нашел Обруч, а без него я отсюда не уйду, даже если на меня обрушатся все армии, воюющие на Бриа.
— Да ты… да я тебя! Под трибунал! — Шадир задохнулся от ярости.
Я же не испытал ничего, ни страха, ни даже тревоги.
— Я уже был в вашем трибунале, и мозгощупом меня пытали, спасибо контрразведке, — сказал я. — Так что я ничего не боюсь. Сегодня я должен тут все закончить, и там посмотрим.
Нужно ли присоединяться к армии Надвиза, я еще не знал… вот для чего мне это? Портал у них есть, но он не работает, а те, что в порядке, в лапах бриан… но вот все ли это порталы, что находились на борту «Гнева Гегемонии»?
Шадир еще что-то кричал, но я уже стаскивал наушники.
— На вызовы не реагировать, — велел я бойцу, отвечавшему за блок связи.
Нужно идти за Обручем, но сначала отдохнуть хотя бы часок, и заодно посмотреть, что там с порталами… Ориентация у меня прокачана до двенадцати тысяч, и теперь я могу увидеть подробности насчет каждого из сегментов нашего линкора, упавшего на поверхность Бриа…
Так что я лег на спальный мешок, расстеленный прямо на земле, и натянул шлем. Карта развернулась перед глазами, и я заскользил по ней туда-сюда, осматривая по очереди все красные метки… «фрагмент трюма», «детали двигателя», «жилые помещения двадцать третьей палубы»… все не то.
Рядом послышались шаги, кто-то сел рядом со мной.
— Егор? — спросил Макс настороженно. — Ты вапще как? А то краше в гроб кладут.
— Живой, — я вздохнул и сделал карту на забрале прозрачной: и так можно искать, хотя не очень удобно.
Уроженец Москвы смотрел на меня, растерянно моргая и ероша темные редкие волосы.
— Ты это… прости, что я на тебя наезжал… — он шмыгнул носом, глянул в ту сторону, откуда доносился смех Юнессы. — Был не в себе… Но мы же им покажем? Только вместе! Обязательно.
— Конечно, — я протянул руку, и Макс торопливо ее пожал. — Только не пой.
— А, — он улыбнулся. — Как сказал князь Владимир — пуганый печенег палки боится. Смотри, что у меня есть!
На ладони у него лежала запакованная в пластик копченая колбаса, несколько кружков. Блестели пятнышки жира, я видел крапинки специй, волоконца мяса, и почти ощущал запах чеснока.
Странно, но тошнота отступила, я ощутил, что дико, невероятно голоден.
— Из дома, — Макс вздохнул. — Берег все это время… Давай, угощайся, чего уж.
Он вскрыл упаковку ножом, и запах сервелата пощекотал мне ноздри — чеснок, черный перец, что-то еще. Я ощутил вкус, который запомнил с детства, когда денег не было, и хорошую дорогую колбасу мы покупали только по большим праздникам, на день рождения или на новый год.
Я знал, что скорее всего выблюю эту еду обратно через час, но все равно протянул руку.
— Спасибо, дружище, — пища богов оказалась во рту, и пришлось сесть, поскольку лежа жевать неудобно.
Я наслаждался каждым куском, не спешил его проглотить, держал на языке, катал суда сюда. Еще я искал, продолжал исследовать карту, уходя все дальше от места, где мы находились. А Макс тем временем говорил, без обычной торопливости, мучительно подбирая слова, и я слушал его все более внимательно.
— Хотелось бы домой, клево же там?.. Да только ждут меня там люди, я им должен… Много я тогда глупостей натворил, — он махнул рукой. — И денег занял у этих, микрозаймов. Теперь на мне такой долг, что… Если все отдать, что я тут заработал — может не хватить. Хотя после этого контракта… Я даже с родителями не говорю, чтобы меня не нашли. Соскучился ужасно.
— Ничего. Я подкину деньжат, если мы доживем до того, как договор закончится, — сказал
