— Джой, — обратился ко мне Брюс, припарковавшись. — Знай: несмотря на то, что случилось между мной и твоей матерью, или то, что ты подслушала, или то, что, возможно, прочитала…
Я оборвала его.
— Все отлично, просто замечательно. Я в порядке.
Ему явно стало легче.
— Уверена? — Брюс наклонился отстегнуть Макса. — Потому что, по правде…
Правда меня ничуть не интересовала, особенно в его интерпретации.
— Я в порядке, — перебила я и взяла Макса за руку. — Не подбросишь деньжат, перекусить?
Брюс поступил как всегда (на это я и рассчитывала): он вытащил из кармана бумажник и протянул мне.
— Возьми, сколько надо.
В его бумажнике творилось черт знает что. Старые чеки из банкомата, визитные и кредитные карточки, просроченные водительские права в количестве трех штук. Я взяла пять долларов, затем вытащила кредитку, покосившись на Брюса. Он не смотрел, и я сунула карточку в карман. Я покатала Макса на детском поезде, и мальчики попросились в кино. Брюс в нерешительности взглянул на меня.
— Идите все вместе, — предложила я, — А я пока тут погуляю.
— Уверена? — Брюс был явно доволен.
Я кивнула. Фильм идет полтора часа. Более чем достаточно. Платье, которое я нашла, немного отличалось от выбранного с тетей Элль. Розовый на пару тонов темнее, другая вышивка на лямках и по подолу, но в целом похоже. Я протянула продавщице кредитку Брюса и даже не дрогнула. «Пусть заплатит, — думала я. — Он обязан. Я его дочь». Мы встретились у магазина мягких игрушек. Я боялась, что Брюс спросит о пакете. Но Макс ныл, а Лео клянчил какой-то музыкальный диск. Когда мы выезжали с парковки, я сунула карточку в карман на спинке переднего кресла машины. Проще некуда.
Я споласкивала стаканы и ставила их на верхнюю полку посудомоечной машины. Тут в кухню вошла девочка в комбинезоне и розовых вязаных носках. Я следила за ней уголком глаза. Она села за круглый стол, места за которым хватило бы десятерым. Девочка наблюдала, как я мою посуду. «Сказать что-нибудь? Промолчать?» Наконец я выключила воду и сняла перчатки.
— Привет, — начала я. — Меня зовут Джой.
Девочка оглядела меня.
— Ты здесь работаешь?
— Я доброволец.
Разве я кажусь достаточно взрослой, чтобы здесь работать? Чтобы вообще где-нибудь работать? У девочки была светло-коричневая кожа, два пышных хвостика и большие круглые карие глаза. Под комбинезоном — кофта в розовую и белую полоску. Я ей дала лет десять-одиннадцать.
— Ты смешно говоришь, — заметила девочка.
— Ничего подобного!
— Нет, смешно. У тебя такой голос… вот такой, — низко и скрипуче закончила она.
Я быстро проверила, на месте ли слуховой аппарат. Затем сложила посудное полотенце и аккуратно повесила на ручку духовки.
— К твоему сведению, у меня просто хриплый голос. — Я старательно выговаривала все звуки. — Но не смешной.
— Ты носишь слуховой аппарат? Моя бабушка тоже носит.
Супер. Я потянула себя за волосы и нахмурилась.
— Ты болеешь? — спросила я.
Если она болеет, если у нее рак или другая ужасная болезнь, если пышные хвостики — всего лишь парик, я, так и быть, прощу ее. Но если нет, отправлюсь прямиком к Напомаженной Дебби и буду настаивать на другом задании.
— Не я, — ответила девочка. — Мой брат. Ему делают химию.
— Ясно.
— Наверное, он умрет, — добавила девочка.
— Ясно. — Я снова потянула себя за волосы.
Напомаженная Дебби вошла в кухню.
— Кара, ты доделала домашнее задание?
— Ага, — вздохнула Кара.
— А я помыла посуду, — сообщила я.
— Отлично! Спасибо!
Было видно, что Дебби безуспешно пытается вспомнить мое имя.
— Знаешь что? — произнесла она. — Я забыла показать тебе Дом!
— Можно я покажу? — вызвалась Кара.
Дебби подняла брови. В коридоре снова зазвонил телефон. Входная дверь открылась и закрылась.
— Ну, если хочешь…
— Конечно, с удовольствием, — сказала Кара. — Можно подумать, мне есть чем заняться, — пробормотала она.
Кара направилась по коридору к лестнице. Я последовала за ней.
— Столовая.
Кара указала на помещение с длинным столом, на стенах красовались детские рисунки в цветных пластмассовых рамках.
— Комната отдыха.
В комнате было множество разномастных диванов, большой телевизор и рисунки, сделанные цветными мелками и пальцами. Я заметила на стене несколько табличек. Наверное, благодарности людям, пожертвовавшим диваны и телевизор.
— Ванная.
В ванной пахло какой-то химией. По бокам от унитаза были приделаны стальные поручни. В углу рядом с обычным мусорным ведром стояло красное пластмассовое с табличкой «Биологическая опасность». Рядом с зеркалом висело печатное предупреждение о необходимости мыть руки.
— Игровая комната.
Высокие окна, под ними скамейки. Несколько диванов. Маленький кукольный театр в углу, рядом картонный ящик с ветхими карнавальными костюмами, кресла-мешки и полные полки книг. Низенький столик с тремя стульчиками, на нем — цветной картон и детские ножницы. На металлической стойке в углу — компьютер.
«Где родители Кары? — размышляла я. — Почему она здесь совсем одна?»
Я взглянула на компьютер, и у меня появилась идея.
— Слушай, — небрежно бросила я. — Ты не в курсе, он подключен к Интернету?
Кара пожала плечами и одновременно кивнула.
— Как думаешь, можно мне быстро послать письмо?
Снова кивок-пожатие. Кара опустилась на красное кресло-мешок и уставилась на меня. Я заняла кресло с колесиками и пощелкала мышкой. Компьютер ожил. Я вспомнила, как Брюс, сажая Макса в машину, поцеловал его в лоб, как Тайлер стоял на биме и мать прижимала его к груди, а отец обнимал за плечи. Вспомнила санки в нашем гараже, мамино имя, написанное на одной из дощечек незнакомым почерком, дедушкин голос с кассеты.
Я свернула страницу Дома Роналда Макдоналда, украшенную фотографиями счастливых здоровых семей, и вошла в свой почтовый ящик.
Кара следила за мной с кресла-мешка.
— Кому ты пишешь? — полюбопытствовала она. — У тебя есть парень?
— Нет.
Я открыла еще одно окно и попыталась угадать адрес своего загадочного дедушки. У Хирургического центра Беверли-Хиллз роскошный сайт с видеороликами самых популярных процедур и интервью с хирургами. Но я не стала на них отвлекаться. На странице «Наши врачи» нашлась фотография доктора Лоренса Шапиро. Курчавые седые волосы, серебристая бородка… это он был в альбомах бабушки Энн, только моложе. Такие мужчины не ставят дочерей на весы перед семьей, не бросают в них коньки, не называют жен коровами. Такие мужчины ласково и терпеливо читают сказки маленьким девочкам.
