и, чтобы успокоиться, берётся расставлять их на полке:
— Гюле застукала меня с одной из кухарок. В подсобке, где хранят муку и крупы… Но ничего не было!
Или просто не успело случиться. Значит, обвинения пышки в адрес «ишака» небеспочвенны.
— Не передо мной тебе надо оправдываться, Рахат, — замечаю без эмоций.
— Я пытался, госпожа! Но Гюле не стала меня слушать. Вместо этого она решила поверить сплетням, которые распускали обо мне прислужницы. И однажды, когда я в очередной раз пытался поговорить с Гюле, она заявила, что станет госпожой и казнит меня.
Боже, эта женщина страшна в гневе… И бездумна. Стремясь выйти за Шаха замуж, она забеременела и осталась совсем одна.
— Ты любишь Гюле, Рахат? — стучу пальцем по скуле, внимательно глядя на лекаря.
— Очень… — вздыхает. — Как мне помочь Гюле, госпожа? Как вернуть её любовь?
— Как вернуть — сам думай, — фыркаю, едва сдерживаясь, чтобы не обозвать его ишаком. — А помочь можешь. Ты должен взять Гюле в помощницы.
— Нет, — печально мотает головой, — она не согласится.
— Гюле не в том положении, чтобы выбирать. Если Шахаан поймёт, что она понесла от него… — я замолкаю, не в силах сказать страшное.
— Но Лейла, госпожа… Она не отпустит единственную служанку.
— Это уже мои проблемы. Придумай лучше, как вернуть доверие любимой.
Драконица создаёт слишком много проблем. Всем. Как говорят у нас в Комптоне — хватит это терпеть.
Глава 32. Жёсткие решения во имя любви
Глава 32. Жёсткие решения во имя любви
Утром от моей аллергии почти не остаётся следа. Пятна с кожи практически сошли и не чешутся — мазь Рахата сотворила чудо. Ну а незначительные нюансы помогает скрыть пудра. Красота! Жаль, похвастаться некому.
— Уле, — вздохнув, откладываю косметику и смотрю в зеркало на джинну, — ты случайно не знаешь, Лейла провела ночь с господином? Или?..
Лицо моей служанки вытягивается от удивления, а я понимаю, что погорячилась. Тяжесть лежит камнем на сердце и заставляет зря открывать рот.
— Лейла была в покоях господина? — удивляется Уле.
— Забудь, — снова принимаюсь прихорашиваться.
Я проснулась на рассвете и уже всё успела — искупала Мусу и прогулялась с ним в саду, позавтракала и заглянула к сиротам. Теперь заняться нечем, и дурацкие мысли атакуют мою несчастную голову.
— Госпожа…
В комнате материализуется Мех, а я вздрагиваю. Он вылез из пудреницы!
— Нельзя же так пугать! — хватаюсь за сердце. — Что случилось?.. — выдыхаю.
— Владыка желает тебя видеть, — шепчет дух.
С самого утра нет покоя нашему господину. Вместо того чтобы заняться делами, придумал посмотреть на нелюбимую жену. Неужели любимая драконица не ублажила его?
— Передай своему хозяину, что неважно себя чувствую и не могу к нему прийти, — заочно отказываю мужу во встрече.
— Поэтому я пришёл к тебе, — голос супруга заставляет меня снова вздрогнуть.
— Хан?.. — встаю с пуфика. — Что ты здесь делаешь?
— Странный вопрос, Аиша, — дракон проходит в комнату. — Ты заболела, и я пришёл тебя проведать. Ты всё ещё плохо себя чувствуешь? — окидывает меня оценивающим взглядом.
Я не выгляжу как человек, который плохо себя чувствует, и отдаю себе в этом отчёт. Но разговаривать с Ханаром настроения нет. Есть настроение послать его… к Лейле.
— Мне уже лучше. Просто слабость, — вру и бровью не веду.
— Выйдите! — командует дракон.
Мех исчезает в пудренице, а Уле торопливо забирает Мусу из люльки и выходит из комнаты. Оставшись наедине с мужем, я чувствую себя маленькой зверушкой, которую большой опасный хищник загнал в угол. Я Хану на один зуб… Вон какой взгляд у него дикий.
— Зачем ты всех выгнал? — отступаю назад.
Но позади стена. Бежать некуда.
— Что происходит, Аиша? — между тёмных бровей владыки появляется суровая складочка. — Вчера днём ты вела себя странно. И сейчас… — проводит пальцами по моей шее.
Холодная стена за спиной и разгорячённый дракон передо мной — контрастный душ. Но он не отрезвляет. Желание высказать мужу всё, что думаю, закипает и лезет через край.
— Я веду себя странно?! — терпение моё лопается. — Или ты?! Хотя в этом нет ничего странного… — убавляю громкость. — Во дворце все плетут интриги и заговоры. Что говорить о хозяине, да? — оттолкнув мужа, ухожу к окну.
Распахиваю створки с витражами и вдыхаю чистый свежий утренний воздух. Так легче пережить боль, которую причиняет обида и ревность. Они, словно ножи, режут душу на куски.
— О чём ты, Аиша?
Хан делает вид, что не понимает. Всё он понимает! А его попытки строить из себя дурака только больше распаляют мой гнев.
— Ты! — выставив палец вперёд, я шагаю к мужу. — За моей спиной сговорился с Лейлой и оплатил караван в Керу, чтобы привезти кого-то из моих родственников! — тычу конечностью в крепкую грудь дракона. — Зачем?! Драконица наплела тебе чуши, ты поверил и решил устроить мне испытание?!
У Ханара на лице абсолютная невозмутимость. Нельзя сказать, что он обеспокоен моим выступлением. Значит, ему плевать. Прекрасно!
— Как ты узнала о караване? — интересуется дракон и задумчиво трёт бороду.
Он даже не пытается отрицать. Боже…
— Какая разница, как я узнала? — к глазам подступают слёзы. — Важно, что ты доверяешь Лейле, а не мне…
— Аиша, — до мужа, наконец, доходит, что я не шучу и не играю, — я вовсе не собирался устраивать тебе проверку, — он подходит и аккуратно вытирает слёзы с моих щёк. — Брат Лейлы ведёт караван в Керу, и я подумал, что твою мачеху следует доставить в Бушару, чтобы наказать.
— Наказать? — всхлипнув, смотрю в глаза супругу. — Я не просила тебя.
— Знаю, — вздохнув, дракон пытается меня обнять, но я не позволяю. — Это было моей ошибкой. Я отменю место в караване для твоей родственницы.
— Спасибо, — прямлю спину.
Падать в драконьи объятия не спешу. Визит мачехи в Бушару отменяется, и это прекрасно, а вот визит Лейлы в покои Хана не отменить. Он уже случился, и послевкусие от этого у меня самое горькое.
— Что-то ещё не так? — Ханар хмурится.
Ответ на этот вопрос у меня есть и я
