буду делать это довольно часто, — язвит она.
— Это чертовски хороший стимул, детка, — мне удается выдавить из себя, прежде чем она опускается прямо на мою длину, вбирая меня столько, сколько физически возможно.
Она доводит меня до гребаного безумия, впиваясь ногтями в мою задницу, когда берет меня.
— Черт, детка. Черт, — Я задыхаюсь, прежде чем мое освобождение захватывает меня, и мой член выпускает струи спермы в ее горло.
Она не останавливается, пока я не закончу, и только когда она уверена, что у нее все получилось, она садится на пятки и смотрит на меня.
— Такая хорошая, блядь, девочка, — хвалю я, протягивая руку, чтобы смахнуть немного спермы с ее губы и сразу же запихнуть ее обратно в рот. Ее язык ласкает это, и черт, если мой член не дергается, у меня уже есть идеи для большего.
Схватив ее за горло, я поднимаю ее на ноги, и наши губы соприкасаются. Я ощущаю вкус себя на ее языке, но это только усиливает мое желание к ней.
До нас доносятся шум и голоса из гостиной, и Эмми отстраняется.
— Скажи мне, что они этого не делали? — Спрашиваю я, хотя уже знаю, что это безнадежно.
— Почти уверена, что так оно и было, — отвечает Эмми с ухмылкой.
— Но я хочу… — Моя рука снова накрывает ее киску.
— Вы когда-нибудь слышали о отсроченном удовлетворении, босс? — Шепчет она, и озорной блеск в ее глазах возвращается в полную силу.
— Ты хочешь пойти потусоваться с моими друзьями вместо того, чтобы позволить мне заставить тебя кончить?
— Во-первых, — отмечает она, — они тоже мои друзья. Тебе нужно научиться делиться своими игрушками. — Она приподнимает бровь, и на моих губах появляется улыбка. — А во-вторых, я абсолютно уверена, что ожидание того стоит.
— Никакого давления, да?
— Я уверена в твоих способностях, Теодор.
— Хм, — говорю я, притягивая ее обратно для еще одного поцелуя. — Я более чем уверен в твоих, ты, маленькая грязная шлюха.
— Твоя, — бормочет она в наш поцелуй.
— Моя.
* * *
— О, смотрите, сексуальные наркоманы возвращаются, — рявкает Себ, как только мы выходим из моего кабинета.
— О, это чертовски сильно, — огрызается Алекс. — Вы даже не могли дождаться, чтобы получить чаевые, прежде чем я ушел от вас прошлой ночью, — радостно объявляет он комнате.
Калли качает головой, в то время как Нико в волнении дает Себу пять.
— Когда тебе это нужно, тебе это нужно, — объясняет Нико так, как будто это чертовски необходимо.
Я почти уверен, что единственная в этой комнате, кому не знакомо это чувство, — это Калли. И, к счастью, румянец на ее щеках прямо сейчас только подтверждает мои подозрения.
— Ты кобель, — шипит она на своего брата, шлепая его по голове, но его единственный ответ — горделивый лай.
Наклонив голову, я касаюсь губами уха Эмми. — Просто помни, ты могла бы лежать на моем столе с моим языком внутри тебя, пока ты выкрикивала мое имя прямо сейчас.
Мой член набухает от этой мысли.
— Время всегда есть, большой человек. Пойдем поедим. Я умираю с голоду.
— Справедливо, — соглашаюсь я, не в силах отрицать, что я голоден и что аромат китайской кухни, принесенный Себом и Стеллой, наполняет мой обеденный стол безумными запахами.
— Итак, — начинает Эмми, и я стону, зная, что мне не понравится то, что будет дальше. — Как прошла твоя поездка с Ксандером? — Спрашивает она Калли, тыча языком ей в щеку. — Что? — Невинно ахает она, когда я толкаю ее локтем в ребра.
Каждый парень за столом напрягается от ее наводящего на размышления вопроса — даже Тоби, который молча сидит на другом конце стола с таким видом, словно предпочел бы сейчас оказаться где угодно в мире, но не здесь.
Боль снова пронзает меня от гнева и безнадежности, которые его окружают.
— О, это было здорово, — сияет Калли, отводя мой взгляд от Тоби. — Это было… грубо, — предлагает она с ухмылкой.
— Каллиста, ты не влюбишься в гребаного байкера, — огрызается Нико, его кулак сжимается на столе так, что костяшки пальцев белеют.
— Пошел ты, Нико, — шипит она в ответ. — Я влюблюсь в того, в кого захочу. — Что-то промелькнуло в глазах Калли, когда она это сказала, но все прошло так быстро, что я задаюсь вопросом, не почудилось ли мне это.
— Господи Иисусе, блядь, — бормочет он себе под нос, прежде чем потянуться за своим пивом и залпом осушить его.
— Все в порядке, чувак? — Говорю я, оставляя свою девочку позади и сжимая плечо Тоби.
— Да, — неубедительно бурчит он.
— Хорошо провел время с теми девушками прошлой ночью?
— Гребаная киска был опустошен до того, как случилось что-то хорошее, — отвечает за него Нико. — Пришлось собраться с духом и развлекать их самому. Это был вызов, но, к счастью для них, я оказался достаточно мужественным для этой работы.
— Ты лицемер, — выплевывает Калли. — Я не могу ездить на мотоцикле какого-то парня, который не проявляет ко мне никакого интереса, но ты можешь сидеть там и с гордостью рассказывать нам о том, как провел ночь с двумя девушками.
— Дети, дети, — поет Алекс. — Мы все знаем, что Нико нуждается во всем этом внимании, чтобы почувствовать себя мужчиной. Он ничего не может с этим поделать, малышка Си.
— Что, черт возьми, ты мне только что сказал?
— Нико, — подхватывает Тоби. — Заткнись на хрен, чувак. Ты же не хочешь, чтобы я всем рассказал, как в тот раз у тебя ничего не получилось.
— О Боже мой, — взвывают от восторга Алекс и Себ. Даже Калли фыркает от смеха при этом заявлении.
И вот так просто все снова становится нормальным.
Я оглядываю всех, когда Эмми подходит и садится на пустой стул рядом со мной, и я не могу удержаться от улыбки.
Возможно, в жизни каждого из нас происходит много дерьмовых вещей, но они — моя семья, и я бы принял пулю за каждого ублюдка за этим столом.
— Кто-нибудь приглашал воплощение дьявола на это маленькое сборище?
Губы Алекса приоткрываются, чтобы ответить, но в этом нет необходимости. На его лице написано чувство вины.
— Он, наверное, занят, — говорит Себ.
— Или он внизу продает свою душу? — Нико добавляет.
— Вы кучка придурков, — бормочу я, вытаскивая телефон из кармана и отправляя ему сообщение.
Оно читается немедленно, но он не отвечает и даже не начинает печатать.
Отодвигая телефон в сторону, я целую Эмми в щеку, отчего парни стонут.
— Избитый до полусмерти ублюдок, — рявкает Алекс с набитым ртом.
Отмахиваясь от него, я тянусь к ближайшему контейнеру, готовый начать наполнять свою тарелку.
— Это… странно мило, —
