Слеза скатывается по моей щеке. Я смахиваю ее.
— Я не хотела тебя расстраивать.
Она издает звук, который кажется счастливым.
— Ты не расстроила меня. Наоборот. Ты... Я просто счастлива сейчас. Я бы назвала этот день вторым самым счастливым днем в моей жизни.
— День, когда ты переехала жить ко мне, и день, когда родилась Джиджи.
— Это два события, — говорю я.
— Это одно целое, — говорит она мне. — Я не собираюсь выбирать между моими девочками.
Я тихонько смеюсь, когда еще одна слеза скатывается по моей щеке. Я смахиваю ее.
— Давай остановимся, пока ты не довела меня до слез, и я не разрушила свою репутацию крутой задницы на станции. Позволь мне вытащить Зевса из неприятностей, в которые он ввязался.
— Хорошо, — шепчу я.
Мы вешаем трубку, и я засовываю мобильник обратно в карман джинсов. Я вытираю лицо руками, делаю глубокий и размеренный вдох, возвращаюсь в режим мамочки и прохожу в гостиную, где на диване лежит моя девочка, подпевая Рапунцель.
— Хорошо, малышка Джиджи. — Я хлопаю в ладоши, привлекая ее внимание. — Пойдем в магазин, а потом мы сможем заняться выпечкой.
Глава 35
Верная своему слову, тетя Элли привезла Зевса домой. Это заняло немного больше времени, чем нам с Джиджи потребовалось, чтобы сходить в магазин и обратно, и испечь печенье, но тем не менее она доставила его домой.
Тетя Элли выпустила Зевса под расписку о невыезде. Это означает, что ему не придется оставаться в тюрьме до предъявления обвинения. Через несколько дней он должен предстать перед судьей, чтобы ему предъявили официальное обвинение в нападении и злонамеренном уничтожении имущества.
Я знаю. Мне хочется плакать каждый раз, когда я думаю об этом.
Но Зевс уверен, что до этого не дойдет. И тетя Элли с ним согласна.
Папарацци захочет денег. Это все, чего он хочет, по словам Зевса. Именно поэтому он и выдвинул обвинения в первую очередь.
Адвокаты Зевса сейчас готовятся заключить сделку с этим парнем. Если он согласится, а Зевс говорит, что согласится, обвинения будут сняты, и Зевс выплатит ему компенсацию.
Мне противно думать, что этот парень может преследовать нас, когда мы вместе гуляем, фотографировать нас, говорить обо мне ужасные, унизительные и неправдивые вещи, а Зевс - единственный, кто должен платить. В буквальном смысле.
Но, "Это путь мира", - сказал Зевс.
Я начинаю думать, что мир гораздо более отстойный, чем я предполагала. Ну, по крайней мере, мир, частью которого является Зевс.
Я на работе, за своим столом, когда звонит мой мобильный. На экране высвечивается имя человека, который звонит мне, словно он знает, что я только что думала о нем.
— Привет, — отвечаю. — Я как раз думала о тебе, — отвечаю я эхом своим мыслям.
— Ты думала о том, какие удивительные вещи я могу сделать с тобой своим языком?
— Не думала, но сейчас думаю. — Я ерзаю на своем месте.
— Так, как насчет того, чтобы ты пришла ко мне в обеденный перерыв, и я мог бы сделать с тобой эти вещи в честь того, что этот засранец снял обвинения?
— Правда?
— Правда, — говорит он. — Мне только что позвонил мой адвокат. Я должен заплатить этому засранцу пятьдесят тысяч долларов, но...
— Пятьдесят тысяч долларов! — кричу я, быстро оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто меня не услышал.
— Все в порядке.
— Нет, это не так. Ты не должен платить пятьдесят тысяч долларов этому засранцу.
— Голубка, я бы заплатил дважды, если бы это означало, что я смогу снова заткнуть ему рот. Ничего страшного. Это всего лишь деньги. Просто отпусти их. — Я так и сделала. — И приходи сюда, отпразднуй снятие обвинений со мной в постели.
Я делаю глубокий вдох и выпускаю его.
— Хорошо. Но это я буду делать с тобой удивительные вещи своим языком. Ты этого заслуживаешь.
Он рычит, и это заставляет меня дрожать.
— Я не собираюсь спорить с этим. Сколько осталось до твоего обеденного перерыва?
Я бросаю взгляд на часы на стене.
— Чуть меньше часа.
— Ты можешь уйти раньше?
— Хотелось бы.
— Тогда увидимся с тобой и твоим сексуальным ртом меньше чем через час.
Я кладу трубку с улыбкой на лице, чувствуя себя гораздо менее напряженной, чем пять минут назад, и гораздо более взволнованной своим обеденным перерывом, чем обычно.
* *
Я останавливаю свою машину перед зданием Зевса, паркуюсь за большим черным внедорожником.
Я проверяю свои зубы в зеркале заднего вида, приглаживаю волосы и улаживаю поудобнее своих девочек в лифчике, убеждаясь, что мое декольте достаточно заметное. Достаю из сумки свои духи и брызгаю ими себя.
Готово, я вешаю сумку на плечо и выхожу из машины. Закрываю ее и иду к квартире Зевса.
Я достаю из сумки ключ, который он дал мне от своей квартиры, и вхожу. Как только я открываю дверь, до меня доносятся мужские голоса.
А? У него гости? Что случилось с моим секс-обедом?
Я закрываю за собой дверь и прохожу по коридору в гостиную.
Первое, что я вижу, это менее чем приятный вид Марселя Дюрана, сидящего посреди дивана, и двух парней, настоящих громил, стоящих по обе стороны от него.
О, блядь. Какого черта он здесь делает?
Мои глаза быстро ищут Зевса, который сидит на подлокотнике кресла напротив Марселя, руки сжаты в кулаки на его бедрах, он смотрит на Марселя так, будто находится в нескольких секундах от того, чтобы убить его.
Господи Иисусе. Его адвокат только сегодня утром снял с него обвинения в нападении. Последнее, что мне нужно, это чтобы он убил Марселя и его прихвостней.
— Зевс, — тихо произношу я.
Глаза Зевса перемещаются на меня, удивление в них говорит мне, что он только что заметил мое присутствие здесь. Но за удивлением я вижу необъяснимую ярость.
Если я думала, что он был зол на того парня-папарацци в тот день, то я ошибалась. Тогда он явно просто играл по сравнению с тем, как он выглядит сейчас.
— Камерон! — Марсель восклицает мое имя, как будто это постановка, широко раскинув руки. — Прошло так много времени с тех пор, как я видел тебя в последний раз.
— Недостаточно давно, — говорю я, прежде чем успеваю остановить себя.
Марсель смеется, как будто я шучу. Я не шутила.
Зевс поднимается на ноги.
— Марсель как раз уходил.
