беспокойся.
– Какой еще план? – побледнев и сравнявшись таким образом окончательно в цвете со стеной, спросила Трубецкая.
– Мы создали устройство, с помощью которого можно будет отследить местоположение бомбы в Луксоре. Не понимаю до сих пор как, хотя мне и объясняли тысячу раз. Альберт рассчитал, что со скоростью в 650 миль в час Дэниэл сможет пробежать по воде, бросить бомбу на дно реки, где ее взрыв не принесет большого вреда. Хоть какая-то польза от их способностей!
Услышав это, Ольга забилась с истерике:
– Нет, нет, нет! Нельзя, нельзя! Артур, где Артур?
– Успокойся только. Дыши. Он еще не пришел в себя. Его собрали почти по кусочкам.
– Им нельзя лететь туда, – твердила Ольга.
Юля не понимала, чем вызвана внезапная перемена настроения, и списывая все на болезнь, успокаивала сестру:
– Ты еще в бреду, дыши.
– Нет, ты не понимаешь, – хрипела Ольга, – Там бомба.
– Ольга, мы это знаем. Тише, дыши. Доктор, Женя! – звала она, но никто не спешил на помощь, – Где же они… Дыши.
Ольга крепко схватила Юлю за руку и, подтянув ее ближе к себе, тихо и отрывисто говорила:
– Им нельзя туда. Бомба для них. Эдмунд все предугадал.
Юля обомлела и уже не услышала, как в палату вбежала Женя, придерживая руками накинутый на плечи белый врачебный халат.
– Что она говорит? – задыхаясь, выпалила ещё на бегу старшая сестра.
– Подрывник в самолете рассказал нам, – продолжала Ольга, – Эта бомба с ионами серебра, вот зачем им нужно было столько серебра. Она не убьет обычных людей. Бомба создана специально для них.
Женя стала отмахиваться и в сопротивлении вертеть головой.
– Что ты говоришь такое? Не может быть. Этого не может быть.
– Юля, скажи, чтобы они не улетали, скорее, – приказала Ольга, когда в ее глазах ещё теплился огонь надежды.
– Я не могу, – растерянно прошептала Юля, – Они вылетели четыре часа назад.
Женя всхлипывая сползла по стене и застонала:
– У нас свадьба через два дня… Он не может умереть. Нет, нет…
Она уговаривала и обнимала себя, размазывая слёзы по щекам и шее, а сестры молча страдали, вторя ее боли.
За дверью палаты послышались мужские голоса и противный крик медсестры «В таком виде нельзя!». Юля встрепенулась и ахнула, увидев перед собой Дэниэла. Он стоял, вполне живой, во всяком случае, не мертвее обычного, встревоженный, даже напуганный.
– Ты жива! – облегчено воскликнул он и бросился обнимать Ольгу.
В то же время в палату забежали Джек и Альберт, которым бдительная медсестра успела всунуть бахилы и одеть халаты.
– Джек! – подпрыгнула Женя и повисла на шее у жениха.
– Что случилось? Ты решила устроить потоп? – смеясь , поинтересовался Джек.
– Ненавижу тебя, – пробубнила Женя, вытирая мокрое от слез лицо об рубашку Джека.
– Это пробная прическа? – удивился он, тыкая на высокоуложенные волосы невесты, – Ты прекрасна.
– Молчи! – шикнула Женя, ткнув его указательным пальцем в бочину.
– Как? Почему вы здесь? Где Вася? – затараторила Ольга.
– Мне приснился разговор с тобой, – пояснил Дэниэл, – Он был так похож на реальность. А потом ты пропала, не договорив. Я подумал, что ты умерла. Я развернул самолет.
– Кто тогда перенес бомбу? – насторожилась Ольга.
– Христиан, – сказал Альберт, доставая телефон, – Мы поддерживали с ними связь, но сейчас какие-то неполадки.
– Все хорошо, – утверждал Дэниэл, поглаживая руки Ольги, – Мирные жители не пострадали. Ты жива. Теперь расскажи мне, что же вы так рыдали?
Девочки переглянулись, и Ольга дала понять, что расскажет сама.
– Дэниэл, все не хорошо, – серьёзно сообщила Ольга, – Христиан не выйдет на связь.
И она рассказала ему и всем присутствующим, что происходило в ее голове, пока она лежала в коме и обстоятельства, при которых на самом деле произошло крушение авиалайнера, на котором они с Артуром летели в Санкт-Петербург. Дэниэл слушал вдумчиво и с каждым Ольгиным словом лицо его все больше превращалось в камень. Его взгляд стал суров и холоден, как никогда раньше, ледяные губы сомкнулись в одну тонкую линию, зубы сжались, брови надвинулись на нос, образовав две морщины на лбу. Он отошел к окну, прошипел, сжимая кулаки:
– Я должен был быть там. Я должен был выбросить бомбу. Я должен был…
– Умереть? – возмущённо воскликнула Ольга, – Нельзя обещать мне счастливую жизнь вдвоем, а потом бросаться на амбразуру. Это большая потеря для всех нас, но если я чему и научилась у лорда, так это тому, что все происходит правильно – это закон вселенной. Она никогда не вредит нам, так она навредила бы самой себе. Она делает все во благо.
– Какое благо в том, что мой друг погиб за меня?
Ольга прижалась к широкой могучей Дэниэла.
Через несколько часов по особой просьбе Ольгу выписали из больницы при условии посещения врача три раза в день. В то время, когда Дэниэл и Джек забирали Трубецкую, в ее доме Александра Михайловна с дочерьми встречала Василия, рериса и его сына.
– Она всегда знает правильный ответ, как будто в ней заложены верные поступки в днк. Почему у меня нет таких настроек?
– Родная, нет чего-то правильного или неправильного. Есть поступки и их последствия, а негативные они или позитивные – вопрос принципов отдельного человека. Не обесценивай свои действия только потому, что у Ольги были другие.
– Всю жизнь я была обижена на отца, что он уделял ей больше внимания, чем мне, чем всем нам. А теперь я понимаю, что
Разговор прервал звонок в дверь, услышав который, Александра Михайловна побежала открывать. Ольга переступила порог дома и, глубоко вдыхая запах ванильных духов матери, обняла ее теплые плечи.
– Все ждут тебя, – прошептала Александра Михайловна и, улыбкой поблагодарив Дэниэла и Джека, повела дочь в гостиную, где встревоженный рерис предвкушал встречу с председателем. Увидев Ольгу, он рассыпался в комплиментах и уже совсем не скрывал своих переживаний о судьбе полюбившейся ему семьи.
– Их действия могут быть непредсказуемыми, – пробормотал Ганс, переворачивая песочные часы.
Рерис Фиц-Флаад одарил сына хмурым взглядом и изрёк, по старчески грозя указательным пальцем:
– Я всю жизнь учу тебя одному правилу – нет непредсказуемых существ. Любой ход, любой шаг, особенно человека – это один из нескольких вариантов. В процентом соотношении у какого-то из вариантов больше значение, у какого-то меньше, но всех их можно просчитать.
Альберт, произведя мысленно расчёты, с уверенностью заявил:
– Время на просчет возможных вариантов уйдет намного больше, чем время, которым мы располагаем. Примерно четыре с половиной года, если работать без отдыха и сна.
Рерис хмыкнул и принял серьёзный вид.
– У вас в языке есть такое слово интересное, обозначающее человека со скудными аналитическими
