– Куда уехать, Мардж?
– Домой, Инид, домой! Экспедиция окончена. Это тоже была совершенно безумная идея. Никакой белой орхидеи здесь нет. И золотого жука тоже нет. У меня даже визы больше нет – кончилась. Так что все, нам придется уехать.
Ну, вот она это и сказала. Наконец-то сказала. Им, конечно же, следует остановиться. Этот жук так много для нее значил, он значил для нее все на свете, и они действительно старались его найти, по-настоящему старались, и она сумела вытерпеть такое, чего даже вообразить себе раньше не могла, но теперь они вынуждены сдаться. Дальнейшие поиски продолжать нельзя. И не потому что у нее, у Марджери, что-то болит, а потому что Инид беременна, и на таком сроке это для нее уже не безопасно. Марджери даже удивилась, как легко произносит все эти слова; это не только не вызвало у нее душевной боли, но и, как ни странно, принесло некое облегчение. И она, по крайней мере мысленно, уже готовилась паковать чемоданы.
Вот только речь ее была обращена не к кому-нибудь, а к Инид. К дикой, непредсказуемой и абсолютно нелогичной Инид. После ее слов Инид так резво вскочила на ноги, что на ее кофточке даже пуговицы отлетели, обнажив грудь. Взгляд у нее сейчас был, как у дикого зверька, причем, возможно, опасного. Взмахнув рукой, она с такой силой толкнула Марджери в плечо, что та чуть не упала. Инид, правда, не дала ей упасть, тут же крепко ухватив ее за руку. Настолько крепко, что этот жест вряд ли можно было назвать дружеским. Да и глаза ее буквально молнии метали.
– Ответьте мне, Марджери Бенсон, – гневно вопрошала она, – куда подевалась та женщина, что решилась украсть ботинки прямо из школьной учительской? А потом организовала экспедицию на край света? А потом надела мужские шорты? Поиски жука – это ваше призвание! Точно так же, как мое призвание – рожать детей. И вы думаете, что сможете запросто отказаться от своего призвания и уехать? Куда подевалась ваша смекалка, Мардж? И ваша предприимчивость?
Было совершенно очевидно, что все это скорее вопросы риторические, не адресованные непосредственно Марджери, хотя та и попыталась ответить. Но Инид ее лепет проигнорировала и на всех парусах понеслась дальше:
– Мардж, этот ребенок не появится на свет, пока мы не найдем вашего жука. Я это нутром чую. Я десять раз теряла ребенка. Хотя каждый раз вроде бы делала все, что полагается, только бы сохранить беременность – поднимала повыше ноги, ничего тяжелого даже в руки не брала, – и все равно ребенка теряла. И тогда, на «Орионе», я тоже была уверена, что все кончено. Но я ошиблась! Она сумела там удержаться! А ведь мы каждый день карабкались вверх-вниз по горе, но малышка все выдержала! Она хочет жить, Мардж! Хочет жить! Так что кончайте нести всякую лабуду насчет того, что мы должны сдаться и ехать. Это ведь вы привезли нас сюда. Так давайте действовать дальше. Давайте продолжать поиски – и вы непременно найдете этого жука! – Инид была охвачена такой яростью, что практически отшвырнула от себя Марджери. Потом наклонилась, взяла на руки Мистера Роулингза и принялась гладить его, теребить ему уши, словно он был просто мягкой игрушкой.
А Марджери, крепко сжав кулаки, смотрела вверх, на бриллиантовое пятно солнечного света и высчитывала в уме, сколько у них осталось времени. Одна, две, три, четыре… Семь недель. Семь недель до середины февраля. Но это так мало! Да и шансы найти золотого жука ничтожно малы, их практически нет. Марджери подумала и обо всех тех вещах, которые ей теперь придется делать самой, поскольку Инид беременна. Например, тащить оба рюкзака, а вечером развешивать гамаки. Не говоря уж о том, что идти впереди теперь придется именно ей. Но она не чувствовала себя готовой к этому. И понимала, что никогда не сможет сделать столько, сколько Инид уже сделала для них обеих. Она еще сильней стиснула кулаки, так что косточки, казалось, вот-вот треснут, и сказала:
– Инид, простите меня. Но я не смогу…
Инид не дала ей договорить.
– Что это за шум? – испуганно вскрикнула она.
По лесу вдруг словно пронеслась волна холода, проникавшая, казалось, в самую душу. В воздухе запахло влагой и чем-то острым или кислым. Только теперь Марджери наконец сообразила: то, что сегодня в лесу показалось ей таким странным, неправильным, было связано с предыдущим затишьем и почти полным отсутствием насекомых. Зато теперь воздух был исполнен движения, странного свиста и шорохов; каждое дерево стонало и ревело, точно лопасти вертолетного винта. Небо почернело, стало плотным и каким-то монолитным. Вряд ли можно было ожидать, что Инид о подобных вещах известно, но Марджери, конечно, следовало сразу догадаться, что надвигается тропический шторм, и поскорее убраться с вершины горы.
И тут волосы Инид, словно указывая Марджери на совершенную ею ошибку, взметнулись и встали дыбом, а сама она, испуганно обхватив руками живот, пронзительно вскрикнула:
– Господи, Мардж, в какое дерьмо мы вляпались! Что же нам теперь делать?
34. Праздник Трех Королей
Впервые за много лет праздник получился весьма неудачным. Циклон разрушил все, что мог разрушить, а несколько часов спустя на острове началось наводнение. Появились слухи о сильных оползнях. Множество деревьев было повалено ураганом. Реки вышли из берегов. Замерла работа на никелевой шахте. Оказались полностью закрыты две основные прибрежные магистрали, ведущие от столицы на север. В Нумеа многие дома остались без электричества, а пригородные трущобы ветер и вода попросту сровняли с землей. Огромные океанские волны обрушивались на пляжи и набережные, разрушая и смывая магазины и рестораны. Британский консул разослал по городу листовки, напомнив, что пить можно только кипяченую воду, и предложив нуждающимся бесплатно получить в консульстве одеяла и продукты.
Несмотря на то что за окнами по-прежнему ярилась буря, несмотря на ураганный ветер и тропический ливень, праздник Трех Королей, устроенный миссис Поуп, продолжался. Склеенные дамами бумажные цепи остались нетронутыми, как и вертеп, как и наряженная рождественская елка. Миссис Поуп по секрету сообщила миссис Питер Вигз, более известной как Долли, что ожидает по крайней мере полсотни гостей.
Но их в итоге оказалось более двухсот. Вилла консула была набита битком. Похоже, Морис пригласил в гости каждого встречного беспризорника или бродягу. Нанятый миссис Поуп маленький квартет наигрывал в зале рождественские гимны, а она правила бал, облачившись в золотой королевский костюм. Уже через полчаса выяснилось, что съедены все испеченные к празднику пирожки, но куда больше миссис Поуп огорчило то, что далеко не каждый гость позаботился о соответствующем маскарадном костюме. Да и разговаривать гостям хотелось исключительно о циклоне. Или о той громкой истории, отголоски которой только сейчас достигли Новой Каледонии – о жестоком убийстве, которое совершила некая Нэнси Коллетт, девушка по вызову, вместе со своей сообщницей, имеющей кличку Женщина без Головы. («Хотя теоретически она все-таки должна иметь голову, не правда ли? – заметила миссис Поуп в разговоре с Долли. – Просто нелепо, что газеты используют подобное прозвище». – «А все потому, что она женщина, – сказала Долли. – Из мужчины газетчики не посмели бы сделать такое посмешище».)
