— Без серых схем и левых орденов? — уточнил Роуль.
— Без. Все напрямую.
— Это на них не похоже, — нахмурился Роуль и поднял подол мантии, сложив его на манер сумки, он принялся выгружать все с подносов.
— Это на вас не похоже, — хмыкнул Рус, прекрасно слыша, как чавкает учитель, и гремят противни. — Ни один инквизитор еще не исчез и не погиб.
Парень обернулся и обнаружил учителя с голыми волосатыми ногами и выпечкой, которую он сгреб в мантию.
— Что? У меня стресс! — фыркнул учитель, даже не собираясь оправдываться за то, что сгреб всю партию выпечки.
— И в чем же он заключается? — вздохнул Рус, понимая, что для магазина придется выпечь еще одну партию, и нет гарантии, что не заявится Роуль или лунные совы-оборотни.
— Светлых есть нельзя, а кузнец отказывается работать с перенасыщенными силой металлами.
— Я слышал, как вы взорвали кузницу.
— Ой, давай не будем! Я ее не взрывал. Это был эксперимент, и он увенчался успехом! — заявил упырь и, заметив оставшийся на противене багет, схватил его подмышку. Он уже собрался уходить, но внезапно замер и обернулся. — Кстати! Ты помнишь ту самую вязь, что я тебе показывал для защиты от моего безумия в полнолуние?
— Да.
— Инквизиторам ее знать не обязательно. Совсем не обязательно…
Глава 24
— Что-то боязно мне, — произнес мужчина в кожаной куртке.
Он сидел на лавке, впереди телеги, рядом с возницей, и с опаской посматривал по сторонам.
— Это кусарифские приходили, — пояснил второй. — Я в таверне слыхал, тут бойня была. Обломали они тут зубы.
Двое мужчин подъезжали к городу. Стены из серого камня наводили мрачности, которая слегка разбавлялась синим штандартом города Вивек. Над городом, подпирая небеса высокой красной крышей, виднелась белоснежная башня.
— Как бы три шкуры не содрали, — вздохнул мужчина в кожаной куртке. — Война, дело затратное.
— Не, — покачал головой возница. — В постоялом дворе говорят, что с телеги берут по серебрушке.
— Врут. Даже на ярмарке берут три, — сморщился собеседник.
— Ты, Докло, конечно, мастер, но дурак, — сплюнул второй мужик. — Город своего не упустит, но он знает, где брать. Они на специи, сталь и ткань с шелком налог отдельный держат. Пошлиной называют. А твои глиняные горшки им даром не сдались. Серебрушку с телеги возьмут и смотреть толком не станут.
— А если я шелку привез? Или перца какого привезу?
— Не выйдет. В воротах артефкты стоят. Они сразу укажут, если у тебя такой товар есть. Торгаши из тех, что к северянам ходили, жаловались, что их с солью поймали. За товар три шкуры содрали. Сами не рады, что обмануть хотели.
— Может, врут?
— Может, и врут, но смотри, сколько телег в город тянется, — хмыкнул собеседник и указал за спину, где за ними уже собралась приличная вереница. Многие пытались попасть в город до рассвета.
— Ну и что?
— Докло, вот мастер ты так? Если с глиной чего сделать, посуду какую хитрую — это к тебе. Тут в окрестностях лучше тебя никто не делает.
— Ну, дак! — расправил плечи мужик.
— А ко мне ты почему пришел, Докло?
— Говорят, ты торгаш хороший и бойкий. Без прибыли никогда не ходишь.
— Так слушай меня тогда, а не ворчи. Мы уже почти у ворот, а ты все менжуешься. Вивек, может, и не Кусариф, но они тут слово держат. Если сказано в грамоте — серебрушка с телеги, значит, так и есть! Не мути воду! Еще ничего не случилось, а ты уже сто причин нашел домой уехать.
— Да я-то чего? Я ничего, — вздохнул гончар. — Сам знаешь, тяжко.
— Конечно тяжко, — фыркнул торгаш. — Пять дочерей, попробуй приличное приданое собрать.
— Не сыпь соль на рану, — вздохнул Докло.
Телега подкатила к очереди и после недолгого ожидания въехала в ворота, где их встретили пара стражников, одетых в добротную стальную броню, и один клерк.
— Что везете? — без особого интереса спросил он.
— Посуда глиняная, горшки, кувшины под вино, — перечислил торговец.
— Шелк, специи, ткани, металл, драгоценности, сталь?
— Нет. Только посуда.
Клерк поднял голову, взглянув на большой расписанный рунами камень и кивнул.
— Серебрушка за проезд. Торговую марку брать будете?
Гончар с торговцем переглянулись.
— А что за марка такая?
— Право на рынке стоять в первом ряду. Лоток наш, грузчики тоже наши. Зазывал, если надо, за отдельную плату.
— И сколько за такую марку? — тут же спросил торговец, быстро поняв выгоду стоять в первом ряду.
— Серебрушка сверху.
Торговец полез за пазуху, за кошельком, но его ухватил за плечо гончар.
— С ума сошел?!! Серебрушку за место! — зашептал он.
— Когда я из говна тарелки лепить начну, тогда и будешь указывать, — буркнул торгаш и одним движением сбросил руку с плеча. — Будьте добры, нам бы марку, и получше.
— Рано пришли, не в первый лоток, так во второй точно встанете.
Торгаш протянул монету и получил в обмен металлическую пластину с гербом города.
— На рынке отдадите распорядителям, — пояснил он и махнул рукой. — Езжай!
Так парочка торговцев проехала в город, постучав телегой по мостовой, и они оказались на рынке, который совершенно не был похож ни на ярмарку, ни на что либо виденное ранее.
— Это куда нам и как вставать? — нахмурился гончар.
Вместо привычного ровного места, где расставляли телеги, они оказались в ровных рядах из деревян
— На торг? — подскочил к ним молодой парнишка с большой серебряной бляхой на цепочке, которая висела у него на животе.
— На торг, — кивнул торговец и показал ему металлическую марку.
— Что привезли?
— Посуда глиняная. Кувшины, горшки…
Парень почесал голову и кивнул в сторону ряда, где возвышался штандарт с молотом и иглой.
— В мастеровой ряд пойдете.
— А чего это у вас ряд мастеровой отдельно? Местные в нем тоже свой труд продают? — вмешался гончар.
— Местные из своих мастерских продают, — пояснил парень. — У них товар другой и цена совсем другая. К ним за дорогим товаром ходят, здесь пришлые торгуют, у кого лавки своей в городе нет.
Мужики кивнули, а молодой парень указал на первый лоток в ряду.
— Вон за тот становитесь. Мужики сейчас подтянутся, выгрузить помогут. Лошадь с телегой они тоже заберут.
