Тени лошадок медленно ползли по стенам, создавая хоровод вокруг кровати, где спала Викки. Тихонько приблизившись к малышке, я укрыла её ручку и стиснула зубы, чтобы сдержать накатившие слезы.
Моя девочка. Прости меня! Прости, что ничего не смогла сделать! Прости, что должна оставить тебя…
Сделав тихий прерывистый вздох, я обошла кровать и осторожно забралась на свободную половину постели. Рядом с Викки щемящая тоска не так терзала сердце, но рыдания все равно прорывались наружу, и я то и дело глушила их, зажимая губы кулаком. Хотелось обнять её и никому ни за что не отдавать! Защитить от будущего, которое ей предстояло…
Я засыпала, мысленно молясь Богу об этой девочке. Чтобы куда бы не привела её судьба — он был рядом!
Прошу тебя, не оставь её… Береги её!
Упование, каким-то образом помогло мне освободиться от груза ответственности, которую я взвалила на себя. Эмоции стали утихать, глаза слипаться и, наконец, сознание заволокло сонным мороком.
Когда я проснулась, за окнами было еще темно, поэтому чужое присутствие восприняла особенно остро. Сердце подскочило к горлу, а хмурый взгляд сфокусировался на женской фигуре, стоявшей возле кровати.
Молодая, стройная незнакомка со светлыми волосами, задумчиво улыбалась, склонившись над Викки. Свет от ночника достаточно освещал пространство, так что я могла видеть лицо девушки. Красивое, бледное и… какое-то неестественно умиротворенное. Она будто вовсе не замечала, что я проснулась!
— Кто вы? — требовательно спросила я, когда она потянула руку к голове девочки, но мой голос прозвучал как-то глухо.
Я попыталась встать или хотя бы придвинуться ближе к Вике, чтобы укрыть её от незнакомки… однако меня словно парализовало! И странная гостья оставалась безучастна. Все её внимание было сосредоточено на малышке, а мне оставалось лишь настороженно наблюдать.
Кажется, она что-то прошептала ей. Ласково и неслышно. Затем плавно выпрямилась и неожиданно посмотрела прямо на меня.
Жуткий озноб прошел по коже. Я внезапно уловила во внешности девушки что-то до боли знакомое.
— Не бойся, — вдруг услышала я шепот прямо в своей голове. — Все будет хорошо.
Резкое осознание мгновенно пронзило меня лучом, и испуганный вдох ворвался в легкие…
Гулкое биение сердца оглушало барабанные перепонки, когда я открыла глаза. Видение было настолько четким и навязчивым, что я не сразу осознала, где нахожусь и почему!
Однако уже спустя мгновение, на смену растерянности, меня с ног до головы охватила тревога. Приподнявшись в постели, я обнаружила, что подушка рядом была пуста, а дверь в детскую не закрыта!
— Ох, черт!..
Буквально слетев с кровати на пол, я выбежала из комнаты в коридор, но Викки нигде не было видно! Куча вопросов тут же иглами впились в сознание: почему она меня не разбудила? Что заставило её уйти? А главное куда?!
Безуспешно бросаясь из комнаты в комнату, что располагались рядом, я все больше впадала в панику. Малышка ведь никогда так раньше не делала… Да она бы просто побоялась ходить одна в темноте! Так что могло толкнуть её на это?!
Догадка, внезапно впившаяся в сердце, заставила меня замереть. А вдруг… Вдруг все это из-за разговора с Ангелиной, который она услышала?..
В этот же момент в голове выстрелом пришло решение — нужно сказать Марку. Он — умный, он — хозяин резиденции и дядя Викки, и он точно быстрее всех справится с этой ситуацией!
Не заботясь о том, что босиком и в одной хлопковой сорочке, я побежала по коридору в направлении его спальни.
Хоть бы он оказался там! Хоть бы не уехал никуда!
Оказавшись в нужном крыле, я устало замедлилась и облегченно выдохнула, увидев, что массивная дверь в его комнату приоткрыта. Это еще ничего не гарантировало, но прежде чем я успела приблизиться к ней, до меня донесся мужской голос:
— …мне было очень плохо. Замкнутое пространство, темнота, одиночество… Я начал впадать в панику.
— А сто такое паника? — раздался вдруг тонкий любопытный голосок, и в моей груди екнуло.
Замерев возле двери, я осторожно и напряженно заглянула через узкий проем в комнату, которую освещала одна настольная лампа. Ракурс позволял увидеть их обоих и при этом оставаться незамеченной.
— Это когда тебе настолько страшно, что ты не можешь дышать, — в своей сдержанной манере объяснил Марк.
Он сидел в кресле, вполоборота к двери, в белой майке и пижамных штанах. Одной рукой он удерживал Викки, что устроилась на его коленях, а второй — собранной в кулак, подпирал свою голову.
— Твоя мама тогда пришла ко мне. Она была очень смелой и, несмотря на запрет отчима, тихонько пробралась к кладовке ночью и открыла замок.
— Она спасла тебя? — восхищенно спросила малышка.
— Хотела. Я не разрешил. Велел ей идти спать.
— Хм, — осуждающе издала Вика. — Поцему ты так сделал?
— Потому что знал, что её накажут.
Племянница Марка нахмурилась и задумчиво отвела глазки. А я почти не дышала, настолько боялась упустить хоть одно слово или обнаружить себя.
— И ты остался там?..
— Да. — Марк посмотрел на малышку и задумчиво улыбнулся. — Но уже не один. Твоя мама осталась со мной. И сидела в этой кладовке до самого утра.
Он говорил это без боли, без тоски в голосе, но с таким теплом и долей гордости, будто прямо сейчас вернулся в детство и увидел отвагу сестры взрослыми глазами.
— А лазве мозно наказывать детей? — недоверчиво поинтересовалась Викки в какой-то момент.
— Нет. Детей нужно воспитывать, но, к сожалению, не многие знают, как делать это правильно. Наш отчим считал подобные наказания самыми эффективными.
— Бедный Малк, — выдала малышка, выпятив губу. — Я бы тозе осталась с тобой… А злого дядю нужно плосто поставить в угол!
Он заметил, что Викки зевнула и мягко велел:
— Ну все. Тебе пора спать.
— Нееет, — тут же жалобно протянула она. — Лассказес мне еще сказку про маму?
Хозяин комнаты задумчиво усмехнулся.
— Это не сказки, Вика, — терпеливо поведал он. — Все, что я рассказывал тебе, происходило на самом деле.
— Я знаю, — деловито заявила малышка. — Моя мама была холосая. И я тозе холосая!
— Да. Ты… очень похожа на свою маму. — Улыбка на лице Марка растаяла, а глаза напряженно всмотрелись в детское личико. — Как же ты на нее похожа…
— И я не буду никогда с тобой ссолиться! — сердечно пообещала Викки. — Тестно-Тестно!
На эти слова её дядя нахмурился и застыл. Будто уже что-то предчувствовал.
— Ты только не отдавай меня, позалуйста, тете Лине… Я с тобой хотю остаться. Иногда я гломко иглаю, но теперь буду тихо-тихо! Как мыска!..
