Хватаю за шиворот и тащу на второй этаж. Вваливаюсь в одну из комнат, пока перед глазами все плывет. Знаю только одно: у меня нет времени.
— Звони, — хватаю трубку, — звони Парикмахеру и передай, что если он в течение получаса не приедет, то будет соскребать твои мозги с пола. Он же не хочет потерять папочку?
— Он не приедет, — качает головой.
— Приедет, Лютый, приедет.
Уверен в этом. Поэтому и выбрал сразу единственный беспроигрышный вариант.
Никогда не играл в казино. Не верю в удачу. Правильный выбор, он всегда один.
— Барабан передай, — командует, пока я схожу с ума.
Проходит секунд двадцать и я слышу в трубке раздраженное «да».
— Один пидор мне угрожает. Сказал если ты не приедешь, то он замочит меня.
Отбираю трубку и отбрасываю ее подальше. Время переговоров окончено и Лютый чует это. Такие люди знают, когда костлявая протягивает им руку. И надо отдать должное, ведут себя достойно. Смерть наверное гордится такими клиентами.
— Тебя найдут. Даже если под землей спрячешься — найдут и повесят на твоих же кишках, — цедит напоследок.
— Не найдут, — отрицательно качаю головой и спускаю курок.
Невозможно потрогать мираж руками и догнать тень.
Достаю пакет с порошком, бросаю на труп и выхожу из дома. Проще было заложить взрывчатку или облить бензином. Не уверен, что действовал аккуратно. Вытираю испарину со лба и завожу тачку.
Номера сто процентов засветились на камерах. Каково же будет удивление, когда все узнают что тачка принадлежит Хасану.
Что не поделили драгдиллер с бывшим криминальным авторитетом останется загадкой для всех. Телефон загорается входящим пустым. Выдыхаю, но успокоение не наступает.
— Твою мать!
Изо всех сил впечатываю кулак в руль, вымещаю злость.
В какой момент я превратился в ебучего дрессированного пуделя, который по команде выполняет любые прихоти тетеньки в красивом платьице? С каких пор готов жрать с ее рук и язык высовывать в ожидании лакомства? Сука. Ненавижу ее.
Лучше бы Парикмахер придушил ее под собой. Лучше бы я опоздал. Ей повезло, что я машина, которая несет смерть.
Что бы было, если на моем месте оказался кто-то другой? Смог бы он так быстро среагировать? Смог бы, блядь, за десять гребанных минут завалить четверых? Может и мне не стоило?
Я бы тогда ничего не испытывал. К трупам можно чувствовать только равнодушие.
Хватаю мобильный, набираю Грома.
— Дело есть. Завтра утром на Заячьем. Возьми булочку, будем уток кормить.
— Нехуй делать? — интересуется сонный голос.
— Я в дерьме, — отвечаю коротко.
Гром выдыхает, зевает в трубку, а после соглашается на встречу.
— С маком бери.
— Пошел ты, Фантом.
Усмехаюсь.
Сбрасываю звонок и думаю что делать дальше. Нужно расслабиться. Представить, что ничего не было. Закончить со всем этим дерьмом и вернуться к обычной жизни. Ковыряюсь в своей памяти и натыкаюсь на одно событие. Вытаскиваю его и разворачиваю тачку. Не знаю дома ли она, но меня это мало волнует. Возвращаю время вспять, изобретаю машину времени. Времени, где все было четко. Делаю всё для того чтобы забыться и неважно сколько это будет продолжаться: минута, час или всю ночь.
По пути заезжаю в винный магазин, бесцельно брожу мимо полок. Белое, красное, сухое, столовое, полусладкое... В глазах уже рябит от сотни названий, абстрагируюсь и выбираю по цене. Беру вино, иду на кассу. Уже у ленты торможу и догоняю, что одной бутылки мне мало. Возвращаюсь к витринам и хватаю еще две. Хочется нажраться, хоть это нереально.
Выхожу из магазина, но в машину не сажусь. Иду пешком, до нужного дома метров двести. Захожу в парадную и поднимаюсь на этаж.
Глупости во мне сейчас столько же сколько и злости. Дергаю ручку двери, но она закрыта. В далеком прошлом вскрыть чью-то дверь, не предоставляло сложности. Я изучал механизм и получал кайф, когда слух резал щелчок. Провожу пальцами по замку, копаюсь в воспоминаниях. Потом все изменилось. Потом я стал убийцей. Убираю пальцы от металла и зажимаю звонок. Тишину царящую в парадной, нарушает звук трели. Не люблю ждать, поэтому кажется что проходит вечность прежде чем открывается дверь.
Не даю опомниться. Подставляю ногу, хватаю хрупкое тело за шею, вваливаюсь в квартиру и прижимаю ее к зеркальной поверхности шкафа.
— Никогда не открывай дверь незнакомцам, — усмехаюсь и ослабляю хватку.
— Придурок, — официантка хмурится, пока я разглядываю ее.
На ней шелковый короткий халатик, который слегка сполз от моего приветствия. Молодая. Красивая.
Мне всегда везло на баб. Сам рожей не вышел, но их так и тянет сесть на мой член. Может все решают бабки? Но Ягодкой вряд ли двигало чувство наживы, когда она стонала подо мной. Черт. Потираю переносицу, гоню подобные мысли куда подальше.
— У меня есть три бутылки вина. Мы можем потрахаться и потом нажраться, а можно наоборот, — выдвигаю предложение.
— У меня сегодня ночная смена, — поправляет халат, от чего еще больше открывает свое тело.
— Сколько? — говорю спокойно.
— Пять тысяч за смену плюс чаевые за хорошее обслуживание, — отвечает.
— Так начинай обслуживать, — расстегиваю ремень и хлопаю ладонью по ноге.
Девчонка послушно подходит ближе.
Прислоняюсь к стене и рассматриваю в отражении, как она становится на колени и берет в рот. Отличная возможность напомнить себе, что все бабы одинаковые. Но паршивое чувство какого-то предательства больно сжимает грудину.
Запуская руку в шелковые волосы, помогаю настроиться на правильный ритм. Сам же виноват. Брошенных котят не подбирают и не ведут в дом. А я как лох прикормил, пригрел. Или не я? Или все наоборот и это она подобрала меня?
Натягиваю волосы на кулак, сильнее прижимаюсь к лицу официантки. Ничего не ощущаю. Оргазмом и не пахнет. Даю девчонке вдохнуть и одеваю джинсы.
— Теперь можно и выпить, — прохожу в комнату и очень надеюсь на смышлёность хозяйки.
Лишние расспросы могут вывести из себя. Но та молчит. Проходит на кухню, хватает два бокала, достает штопор.
— Ты зачем пришел? — садится рядом.
— Скучал, — криво ухмыляюсь и засаживаю штопор в пористое дерево пробки.
— Ты даже не кончил, — смущается, отводит взгляд.
Комичная ситуация для той, кто встретил меня буквально с открытым ртом.
Кажется, она улавливает мои эмоции, ее тонкие брови хмурятся.
— Если ты решил что я с каждым так, ты ошибаешься.
