– Прости, принцесса, но придется есть мясо таким, какое оно есть, – будто пинком выбил ее из сладких грез человек. – Без воздуха, росы и грязи с пяток кобольдов. Хотя, если не хочешь, можешь мне отдать, но предупреждаю: привала не будет еще целый день, а за этот день мы должны будем дойти до моей… бывшей заставы.
Эльфийка вздохнула и, с трудом подавив в себе образы изысканной кухни своего народа, начала уплетать грубого кролика, приготовленного грязным, потным и неучтивым солдатом.
Они, сидя по разные стороны от костра, доедали свой неказистый ужин, когда эльфийка вдруг подняла взгляд и увидела, что сотник застыл, словно парализованный, с кроликом в одной руке и веткой, которой ворошил костер, в другой. Потом выронил ветку и начал медленно вынимать из-за голенища сапога кинжал. Принцессе показалось, что еще миг – и она потеряет сознание от страха.
– Замри, – прошептал человек.
Ему совсем не требовалось этого говорить: она и так сидела, будто обращенная в камень.
Логнир начал медленно поднимать в замахе руку с ножом. И только тут девушка услышала за спиной, примерно в двадцати шагах, чье-то еле уловимое хриплое дыхание. Мгновение – и к нему присоединился тихий звук натягиваемой тетивы.
Логнир выбросил вперед руку, разжав пальцы, – стальное лезвие пролетело мимо уха девушки. Человек вскочил и, на ходу доставая меч, бросился к деревьям. Оттуда послышалось чье-то жалобное ворчание, и воин вытащил на свет щуплое зеленое тело. Подтащив трепыхающегося свежепойманного незнакомца за шиворот к костру, он начал быстро связывать ему руки.
Эльфийка из-за плеча Логнира пыталась разглядеть, кого же тот изловил. У неудачливого убийцы было худосочное тело с длинными руками, ногами и большой головой, посаженной на тонкую шею. От него жутко воняло, он был облачен в какие-то изорванные тряпки, а обуви странный тип вообще не носил: пальцы на босых ногах были грязными, с обломанными желтоватыми когтями. У него были редкие, но длинные черные волосы, немытые и спутанные, зеленоватая кожа, бурая в некоторых местах от застаревшей грязи, длинные, должно быть, натренированные подслушиванием уши и большой наглый нос. Глубоко посаженные выпученные от ужаса глаза с хищным желтым блеском выражали такую муку, словно этот тип находился под пытками в застенках инквизиции. Из сведенной судорогой трещины рта высовывались острые зубы, а серый язык вывалился набок, с него стекала слюна. Незнакомец хрипел и болезненно кашлял, грудь его быстро и дерганно вздымалась. Несмотря на то что у ночного гостя в плече торчал кинжал сотника, совершенно точно он нагло притворялся. Гоблины ведь необычайно живучи и к тому же склонны к настолько профессиональному притворству, что хоть в цирк их бери. Все верно, это был гоблин…
– Признавайся, зелень, много вас здесь еще? – потребовал ответа Логнир.
– Грааш гр’а-шрраг, – надрывно прохрипел гоблин, явно делая вид, что не понимает человеческого языка.
Его лицо исказила мучительная гримаса. Тело судорожно задергалось, словно он умирал. Мерзавец! Актеришка!
– Ладно. Так мы ничего не добьемся. – Логнир начал обвязывать пленника веревкой. Он так замотал беднягу, что из клубка остались торчать только длинные уши и нос. – Не хочешь по-хорошему…
– Что ты будешь с ним делать? – встревоженно спросила эльфийка.
– Он хотел нас убить. Ужин у нас был скудным, лично я не наелся. Я собираюсь его зажарить и съесть, – хищно усмехнулся человек. – У тебя есть с собой эти ваши эльфийские приправы, чтобы сделать мясо легким, как воздух, и вкусным, как роса?
Раскосые глаза гоблина при этих словах наполнились истинным, уже неподдельным ужасом. Сам охотился, и сам же попал на обед.
– Ты будешь его есть? Фи, какая гадость!!! – возмутилась девушка.
Логнир усмехнулся: какая глупая. Похоже, действительно считает, что он сейчас съест беднягу. Но гоблин ведь не кролик, а люди, несмотря на все эльфийские предрассудки и россказни, – не безумные варвары или звери.
– Конечно, – тем не менее сказал Логнир и подбросил в костер еще дровишек. – Мясо гоблинов, как известно, весьма питательное. Но сначала я его как следует вымою в речке – не люблю, когда на зубах земля хрустит.
Бедняга, до этих слов обреченно скуливший, начал безумно дергаться, пытаясь высунуть ручонки. Похоже, угроза быть вымытым пугала его намного больше, чем быть съеденным.
– Н-ннеет, не мой, не ешь!!! – завизжал он.
Логнир улыбнулся: конечно, он знал, что гоблины умеют разговаривать по-человечьи, требовалось только его достаточно напугать.
– Как твое имя, воин? – Кем-кем, а «воином» зеленого сейчас было тяжело назвать.
– Гарк… – хрипло ответил коротышка. – Человек может называть воина Гарком.
– Скажи, Гарк, много вас здесь?
– Гоблинов много: три больших поселения: Зорчи, Хорчи и Каррчи и множество маленьких.
– Нет, я имею в виду – здесь и сейчас бродит этой ночью по лесу.
– А, нет. Гарк здесь один.
– Почему ты пытался нас убить?
– Убить?! – ошеломленно воскликнул гоблин, трагически округляя глаза. – Гарк не пытался вас убить! Гарк не убивает людей и эльфов…
– А лук и стрелы?
– Этими стрелами вряд ли можно убить человека. Лишь уколоть. Здесь сонное зелье, Гарк хотел вас усыпить.
– Но зачем? – удивился Логнир.
– Ваша еда… Гарк не ел уже пять дней, – печально сказал гоблин, пряча хитрый прищур – сейчас он немного привирал, но человек ничего не заметил, и ему стало жаль беднягу.
– Почему ты здесь один?
– Кровь… – просипел гоблин.
– Не понял.
– Нож… нож… – Гоблин ткнул носом себя в плечо.
Логнир спохватился и вытащил кинжал из плеча карлика, поспешно размотал гоблина и приложил к ране большой лист Белого Дуба. Несколько таких целебных листьев сотник получил от эльфов в дорогу, чтобы врачевать свои раны.
– Вы не будете есть Гарка? – полюбопытствовал гоблин.
– Нет, – успокоил его Логнир, – у нас нет приправ.
Коротышка облегченно вздохнул: если не будут есть, то и мыть без надобности.
– Так почему ты здесь один? Гоблины обычно не разгуливают поодиночке в ночном лесу.
– Гарк из рода Зорчей, – всхлипнул карлик. – Гарка изгнали. Побили и изгнали эти… хтааш…
– «Хтааш»? – недоуменно спросила эльфийка. – Старейшины?
– Добрая госпожа понимает Гарка. – Гоблин нагло подмигнул принцессе.
А та, странно, даже не подумала оскорбиться, она не испытывала к нему никакой неприязни, не то что к человеку. Ей стало жалко едва не убитого коротышку – хоть на кого-то действовали его врожденные таланты прикидываться несчастным.
– За что тебя изгнали?
