Здесь же представлялась совершенно другая картина: это были леса, где жила различная нечисть вроде гоблинов, гигантских пауков, больших летучих мышей – нетопырей, троллей и орков. Лес Хоэр в простонародье называли Чернолесьем, и пусть злобные жители мрачных пещер и глубоких нор не заходили в светлый Конкр, здесь они хозяйничали вовсю. Эти заросли издавна считались дикими и опасными, и люди никогда не приближались к Хоэру, стараясь даже не смотреть в сторону проклятых чащоб.
Логнир понуро брел впереди, эльфийка же, будто наслаждаясь прогулкой, неслышно скользила в нескольких шагах за ним. Человек держал руку на эфесе меча и пристально вглядывался в следы на земле, в то время как его спутница беспечно любовалась окрестностями, наивно позабыв об опасностях Чернолесья. Так казалось рассерженному сотнику, на самом же деле принцесса шла и ловила себя на мысли, что слишком часто взгляд ее останавливается на широкой, скрытой серым плащом спине спутника. Только Тиена ведает, насколько он ей не нравится! Этот неуклюжий человек, подчас хромающий и спотыкающийся на кочках и корнях, всем своим видом раздражал ее возвышенные представления о красоте своей убогостью и жалким видом. Растрепанная, неаккуратная борода, грязные спутанные волосы, походящие на солому, от которых была одна лишь польза – они скрывали уши уродливой округлой формы, – все это могло вызывать лишь презрение. Принцесса привыкла видеть вокруг себя благородных эльфов при полном параде, облаченных в дорогие плащи и камзолы, шитые золотом и лунным серебром, украшенные сапфирами. Ее все время окружали вежливые и учтивые лица, с детства она училась внимать изящным движениям бровей, улавливать брошенные невзначай красноречивые взгляды и выражать смех одними лишь уголками поджатых губ. Этот человек же был первым, кого она увидела из их племени дикарей. Грубый, неотесанный, глупый. Верно говорят северные лорды, что люди – всего лишь варвары, не заслуживающие ни капли уважения. О том, чтобы хоть иногда мыться, он вообще, кажется, не слыхивал – эльфийка предпочла забыть, что он только что вышел из плена, куда попал после кровавого сражения.
Временами человек оборачивался и недовольно говорил хриплым, надтреснутым, словно скрипучая бочка, голосом: «Не отставайте, принцесса». Его глаза были темно-карими, совсем невыразительными и некрасивыми. Она злилась на то, что этот грубиян не оказывает ей должных почестей, и ни за что не отставала. Но иногда эльфийка с гневом на саму себя замечала, что ей хочется, чтобы он обернулся еще раз, этот грязный, грубый, несносный солдат.
Логнир же старался не думать о стройной фигуре и золотистых, будто горящих, волосах следовавшей за ним девы. Он устал, был взбешен ее капризным нравом, но не мог не понимать, что все принцессы ведут себя подобным образом – что эльфийские, что из Ронстрада. Это их особенность, даже, можно сказать, основная черта, иначе они бы и принцессами-то не были.
Так и шли…
На лес опустилась очередная ночь. Иногда в вышине проплывали облака, закрывая собой луну, и тогда вокруг воцарялась непроглядная тьма. Путники стали на ночлег.
– Если бы мы шли быстрее, уже покинули бы эту чащобу, – зло проворчал Логнир и швырнул на землю охапку хвороста – настроения у него ни на что не было. За эти дни он уже привык разговаривать подобным образом сам с собой и старался как можно сильнее кольнуть при этом принцессу. – Почему Эс-Кайнт не удосужился выделить своей единственной, горячо любимой и неимоверно разбалованной доченьке какую-нибудь жалкую клячу? Некоторых эльфийских дам носят по Кайнт-Конкру в паланкинах, а наша принцесса, видать, даже захудалого коня недостойна!
Эльфийка зло засопела, но не ответила. Она посчитала ниже собственного достоинства объяснять тупоумному человеку, что еще несколько дней назад Хоэр спал, а теперь проснулся и очень зол, и разбудили его именно люди. Нынче лошадям туда входить – верная гибель, они ведь не способны отличить злобный морок от реальности. Да и всаднику лишняя опасность и тревога – пешком идти безопаснее.
Взглянув на ее пышущее гневом, но от того не менее прекрасное лицо, Логнир усмехнулся и чиркнул огнивом… опять… вылетела искра и дала жизнь огню. Перемешав длинной тонкой палкой хворост в костре, капитан принялся нанизывать на нее освежеванного кролика.
Эльфийка брезгливо поморщилась и, гордо отвернувшись, принялась вслушиваться в звуки ночного леса. Листья деревьев над головой колыхались под легким ветром, в небе пролетела большая сова, вышедшая в этот час на охоту… Где-то рядом, всего в нескольких милях восточнее, разливались сапфировой водой Священные Озера. То были полные туманных тайн места, где эльфийские мастера-добытчики находят удивительные и чрезвычайно редкие кристаллы, позволяющие женщинам ее народа управлять течением времени, а еще…
Резкий запах отвлек эльфийку от созерцания природы. Разнося кругом аромат подрумянившегося мяса, с хрустом жарился кролик, пойманный утром человеком. А тот, не обращая внимания на летящие во все стороны искры и едкий дым, переворачивал ветку, подставляя огню красноватое мясо со всех сторон.
Когда кролик покрылся корочкой, сотник снял его с костра, разрезал и протянул кусок мяса на веточке девушке. Та осторожно взяла веточку кончиками пальцев. Есть все же хотелось, а дорожная еда, припасенная в Кайнт-Конкре, уже давно закончилась.
Человек наслаждался ужином – кролик был вкусным: поджаренная кожица и нежное мясо. А запах-то какой! Просто объедение и…
– Что это за гадость такая? – воскликнула эльфийка. И хоть в ее голосе отчаянно сквозило отвращение, он все равно казался дивной чарующей музыкой.
– Неужели прекрасная миледи снизошла до разговора с простым смертным? – весело спросил Логнир, обгладывая кроличью лапку.
Девушка придала лицу гордое, независимое выражение. Хотя нет – оно с лица и не исчезало.
– Отвечай, человече, когда к тебе обращаются…
– Так я же ответил вроде, – невозмутимо сказал Логнир.
– Что это за гадость?! – возмущенно повторила она.
Было видно, что эльфийская принцесса совсем не привыкла к такому с собой обращению. Нет, ну вы видали, какой грубиян?! Определенно, все люди нахалы и дикари. Ничем не лучше орков и гномов. Хотя на гномов было бы странно обижаться за их манеры, никто ведь не обижается на то, что камень твердый.
– Это? – Человек задумчиво уставился на сочный, еще недавно прыгавший по зеленой травке кусок мяса в руке. – Это кролик. Жа-ре-ный. – Он произнес это слово по слогам, будто она с трудом соображала.
Нахал!
– Почему не заправлен как следует? – прежним возмущенным голосом спросила девушка.
Сотник уже начал подумывать, что она всегда выражается в такой вечно оскорбленной манере. Его стало забавлять все происходящее.
– Не заправлен? Это же не рубаха, которую заправляют в штаны! – сделал он вид, что не понял ее.
– Грубиян! Я не о рубахе. Почему кролик без приправ?
– Простите, госпожа, но у меня нет с собой ни соли, ни перца…
– Соль? Перец? Это те грубые острые приправы, которые сыплют себе в еду гномы? Что за гадость! Нежное мясо нужно заправлять белым траэром, придающим еде невиданную легкость, чтобы казалось, будто мясо сплетено из воздуха. А корень зеленой аэлонны придает блюду нежность и запах утренней росы… – Эльфийка мечтательно закатила глаза.
