У меня есть подозрения, что это просто отговорка, чтобы проверить мою серьёзность в отношении Милы. Всю неделю я под наблюдением. Каждое произнесённое мною слово, каждая эмоция на лице, каждый взгляд считываются на прохождение потайных умыслов и искренности.
Уже семь дней я прохожу проверку и пока вроде бы успешно.
Когда понял, что я на крючке, решил действовать по наитию. Раньше я бы выставил ключевым источником самоотдачи мозг, но именно это чуть и не загубило на корню наши отношения с Вольской. Сейчас так опрометчиво я не стану поступать. Единственное знание, которое я использую, это дельный совет отца: «Она женщина, Ян, этим всё сказано!»
В прежнее время я не придавал этому слову возвышенный облик. Потешался над тем, как превозносит «женское начало» отец. Это озарение пришло несколько дней назад, когда я проснулся ранним утром и увидел перед собой Милу. Она крепко спала и казалась такой безмятежной, такой невесомой и нежной, что я залип, как фанатик, рассматривая её несколько часов подряд. Улыбался как дурак. На ум приходило только одно: «Роскошная…» В тот момент и понял. Вот она, женская суть. Моя жизнь заключена в этой маленькой и беззащитной девушке. Мой последний вздох на дне этой хрупкой чаши, и моя основная задача – её оберегать.
Задумавшись, что желает моя женщина, я и пришёл к выводу, что здесь нужно перестать анализировать и дать волю чувствам. Показать, что сама Мила для меня в приоритете, а не расчёт на какую-то выгоду.
— Ян, твоя очередь! – отвлёк от размышлений голос Аристарха Семёновича.
— Простите, я прослушал, как дела у Милы? – встряхиваю головой и натыкаюсь на насмешливый взгляд мужчины.
— По моему заключению, всё отлично и можно оформлять выписку, – повторяет он. – Теперь давай посмотрим, что там у тебя с брюхом. Снимай рубашку.
***
— Сегодня тебе не получится увильнуть от работы, – издевательски произносит Мила, когда мы возвращаемся домой. – Я официально выздоровела, теперь прикрывать тебя перед твоим отцом уже не смогу. Отмазка, что мне так плохо, и от меня ни в коем случае нельзя отойти, больше не прокатит.
Переступаю через шерстяное чудовище, выбежавшее нам навстречу, и притягиваю за талию девушку к себе.
— Мне не нравится, что мы обманываем родителей, – вздыхает она, не обращая внимания на то, что я медленно расстёгиваю на её спине платье. – Сегодня же скажу маме, что я вернулась из командировки.
— Это ложь во благо, милая, – провожу ладонями по женским бёдрам и дотрагиваюсь губами до шеи. Мила вздрагивает, сжимая мои плечи.
— Не успели переступить через порог, Барсов… — маленькие пальчики переместились на мой затылок, запутываясь в волосах.
— Всё, Вольская, – оголив плечи, оставляю горячее прикосновение губ на её ключице. – Ты неделю издевалась надо мной, теперь моя очередь срывать тебе крышу, – рывком дёргаю платье вниз и опускаю глаза на затвердевшие соски.
Хрипло простонав от страсти, я припадаю к женской груди и сильно сжимаю её, покрывая беспорядочными поцелуями. До ушей доносится рваный вздох.
— Иди ко мне… — Мила направляет мою голову вверх и, прильнув губами к моим, начинает неистово сдирать с меня одежду.
Не прерывая поцелуя, я резко подхватываю девчонку и, нетерпеливо сжимая её ягодицы, несу в нашу спальню. Кидаю ношу на кровать и, не сводя глаз с лица Вольской, разрываю на ней трусы. Мила издаёт короткое рычание и бьёт меня по руке.
— Новые куплю, – наваливаюсь сверху на разбушевавшуюся паршивку и, втянув в рот тугую горошину соска, ощутимо прикусываю. Девушка шипит, как змея, и в следующее мгновение заключает мой член в тиски.
В голову ударяет волна помутнения, и я толкаюсь бёдрами вперёд.
— Сожми сильнее, – выдыхаю Миле в губы.
Женские пальцы начинают поступательные движения, сдавливая с силой член, и у меня напрочь вышибает разум.
— Будут ещё пожелания? – соблазнительно мурлычет Вольская, проводя языком по мочке моего уха.
— Раздвинь ноги шире, – говорю я натянутым, полным желания голосом.
— А что мне за это будет? – игриво спрашивает мерзавка, продолжая меня поглаживать.
Зажмуриваю глаза, теряя самообладание.
— Чего ты хочешь? – мычу от наслаждения, уткнувшись девушке в шею, не переставая играть пальцами с её сосками.
— Есть кое-что, что я никак не могу получить… — задыхаясь от моей ласки, шепчет на ухо Мила.
— Что? – подкладываю ладони под её бёдра и, закатывая глаза от вожделения, стягиваю нежную кожу.
Капец, просто рвёт изнутри, как я хочу Милу. От желания у меня то пересыхает во рту, то наполняется слюнями. Дотрагиваюсь языком до плеча Вольской и веду влажную дорожку до подбородка.
— Всё, что ты захочешь, будет твоим… — прикусываю её нижнюю губу и, разводя ноги Милы в стороны, прижимаюсь ближе.
Смотрю в её серые глаза и от понимания, что она моя, взрываюсь на миллионы частиц.
— Я хочу тебя… — едва слышно произносят её губы, обрывая дыхание на последнем слове.
От услышанного я цепенею и перестаю дышать. Мила напрягается, невольно впиваясь ногтями мне в кожу.
— Ты ошиблась, – уверенно твержу я, глядя в её широко распахнутые глаза, в которых молниеносно раскидывается бездна.
Чувствуя, как в моей груди сердце начинает мощно качать кровь, я понимаю, что наконец-то грань стёрта. Я только что прыгнул с обрыва, на котором всё это время стоял и боялся сделать шаг. Одним махом я шагнул в пропасть и разбился, чтобы возродиться новым человеком. Её человеком.
— Я уже давно только твой, – произношу на одном дыхании, вкладывая в эти слова всю свою жизнь. Мила закрывает глаза, и по её телу пробегает дрожь. – А ты моя! – делаю резкий толчок и заполняю девушку до самого основания.
Переплетя стоны и судорожные вздохи, Мила притягивает ногами ближе к себе и выкрикивает моё имя. Ускоряю толчки и чувствую, как на теле вздувается каждая вена.
Как долго я ждал этого момента. Нет, не только секса. Я ждал, когда Вольская мне отдастся. Во всех смыслах. Она только что подтвердила, что отныне мы связаны. Что, как бы это банально ни звучало, союз закреплён теперь с обеих сторон. Что наша связь стала ещё…
— Глубже! – словно читая мои мысли, кричит Мила, и я вбиваюсь в неё так сильно, что девушку начинает трясти. Моя разрядка тоже уже близко, поэтому, взглянув в лицо любимой, ловлю себя на желании кончить вместе.
— Давай, маленькая! – рычу ей на ухо, со всей силы вбивая в неё член. – Хочу снова увидеть, как ты кончаешь.
Мои слова служат катализатором к действию, и Мила, раздирая мне кожу на спине, резко выгибает спину.
От этого охрененного зрелища меня разрывает на части, и, в последний момент вспомнив об отсутствии резинки, я резко вынимаю член и бурно кончаю Миле на живот.
