Книга Первая работа. Возвращение - Юлия Кузнецова

Всю ночь мне снились чайная колбаса и чай со вкусом кофе. «Без работы», – было написано на колбасе. «Без работы», – в эти два слова складывались чаинки на дне кружки.

Утром я чуть не заснула над тарелкой с кашей. Меня разбудила мамина прохладная ладонь, которую она положила мне на лоб.

– Ага. Вот ты и заболела. У тебя жар! – изрекла мама и тут же достала из кармана марлевую повязку и надела на меня.

Я даже не стала отбрыкиваться. Вернулась в комнату и легла на кровать. Только я не заболела. Я потеряла работу. А вместе с ней – кусочек себя.

Когда я открыла глаза, всё вокруг меня было мутным. По истории мы проходили, что в крестьянских домах вместо окон использовались рыбья кожа или бычий пузырь. Сквозь них еле проникал солнечный свет и, конечно, не было ничего видно. А мне сейчас было видно, только мутно. Наверное, это больше походило на слюдяное окошко, которое ставили себе богатые люди.

Мама, тоже в повязке, принесла мне бульон в чашке, а когда я его выпила, то она, снова потрогав мой лоб, сняла повязку и пробормотала:

– Да у тебя переутомление! Ночами не спишь! Маша! Так нельзя! Надо что-то бросить… Может, испанский?

– Я уже бросила, – прошептала я и снова отвернулась к стенке.

В тот день мне много кто звонил, что-то спрашивал, что-то рассказывал.

Бабушка жаловалась на Катю. Катя купила билет и собирается ехать к Финли на Гусиных весенних каникулах. Звонила Беатрис, спрашивала, поеду ли я в Барселону в этом году: она как раз собирала группу.

Было трудно сосредоточиться на разговорах. В голове кипело какое-то бессмысленное варево, и его бульканье мешало расслышать всё, что говорят.

Я бы забросила телефон подальше, если бы не ждала звонка или сообщения от Розы Васильевны. Удалось ли ей уговорить Ирэну? Или мой уход был напрасным? Ожидание удерживало меня от того, чтобы провалиться на второе, мрачное дно. И я застряла между первым и вторым, как в тамбуре поезда. И ждала, ждала, ждала…

Иногда я откладывала телефон в сторону и бралась за книгу. Варево в моей голове продолжало булькать. Читать внимательно не получалось. Я машинально листала страницы одну за другой и думала о книгах. Чтение книг – это способ провести время, вроде просмотра новостей или френд-ленты в соцсетях. Но если соцсети ускоряют время, то книга, наоборот, замедляет. Она помогает присмотреться к тому, что окружает, в чём-то разобраться. Даже если ты просто листаешь её, скользя взглядом по абзацам.

Хотя книги тоже разные бывают. Лескова, которого Наталья Евгеньевна велела нам перечитать, я полюбила так, что проглотила ещё три или четыре произведения вне программы. А Салтыкова-Щедрина одолевала с трудом, хотя и не в первый раз.

Писать сочинения у меня совсем не выходило. Для этого нужно, чтобы в душе была ясность, а моя душа глядела на мир сквозь слюдяное окошко…

Так что, к огорчению Натальи Евгеньевны, я увиливала от дополнительных занятий по литературе. Виталик пытался мне помочь. Говорил, что со мной на этих уроках было весело, а сейчас – скука. «Зелёная», – добавляла я про себя, и сердце сжималось от переживаний за Дану.

– Прости, – отвечала я Виталику с виноватым видом, – надо бежать. Рома ждёт.

Виталик понимающе кивал, и становилось совсем неловко.

Четырнадцатого февраля Ромка приволок в школу загадочную чёрную коробочку и периодически доставал её из рюкзака, но открыть мешали то звонок, то Арсен. Я догадалась, что там не кольцо – коробочка для него великовата. Меня удивляло другое: неужели он купил Снежане украшение? Наконец, когда мы оба ждали испанского, восседая на моём диванчике, Ромка приоткрыл намагниченную крышку и дал мне заглянуть внутрь. Во тьме коробочки поблёскивал стеклянный кубик, а в нём был замурован нарцисс.

– Фу, – не сдержалась я, – ужас.

И тут же добавила:

– Прости…

– Ничего, – отмахнулся Ромка, но я видела, что он задет. – Я уже понял, что у тебя с ней разные вкусы.

– Это точно.

– А у вас с Горбунковым какие планы на сегодня? – спросил Ромка с равнодушным видом.

Я чуть не поперхнулась соком, который пила.

– С кем?!

– Ну, я слышал, он в кино сегодня собирался… Видимо, с тобой? Отмечать?

– Нет, Ромк, – я постаралась выглядеть серьёзной, хотя на самом деле еле сдерживала смех. – День святого Валентина – не наш праздник. Я его с Днём защитника отечества поздравлю. Ластик в виде танка подарю. Пойдёт?

Ромка догадался, что я дразнюсь, и насупленно умолк. Видно было, что он так и не понял, встречаемся мы с Виталиком или нет, а расспрашивать стесняется. Вот и хорошо. Попал сам в ту же ловушку, что расставил для Арсена.

– А как там моя схема? – поинтересовался Ромка, убирая коробочку. – По литературе? Помогает вам с… Виталием?

– Не знаю, – равнодушно сказала я. – Последние занятия я прогуляла.

Ромка принялся уговаривать меня не сдаваться, стараться, преодолевать барьеры – в общем, использовал все умные слова, которым его обучили на тренингах.

– Ты мне помогла, и я тебе помогу, – убеждал он. – Давай, Машка, вместе над сочинением посидим!

Я качала головой.

– Сердишься? – спросил Ромка.

Я отмахнулась.

– Тогда что с тобой?

– Потеряла работу…

– Выгнали?!

– Нет. Сама ушла.

– Тогда почему грустишь?

– Не понимаю, – призналась я. – У меня было так много всего. И школа. И подготовка. И работа.

– На свидания времени не хватало, – поддел он меня.

Я не улыбнулась.

– По логике, если одно убрать, то мне должно стать легче. А когда убрали, мне стало тяжелее. Получается, что одно моё занятие давало силы для другого? И даже когда вообще не было времени, я со всем справлялась…

Произнося эту длинную речь, я утомилась и прикрыла глаза. Хотелось спать. Диваны ведь и предназначены для этого? Спать…

Я и в самом деле откинулась на спинку. Ромка тоже. Тогда я склонила голову к нему на плечо. Он не шевельнулся. Мимо нас кто-то прошёл. Я приоткрыла глаза. Арсен. Я спрятала лицо у Ромки на плече. Его жилетка пахла зажаркой и шерстью Оскара. Запах покоя…